Беседу ведут Вера Трифонова и юнармейцы
Москвы и Санкт-Петербурга. 27 января 2024 г.
Вопрос: Здравствуйте, Терентий. Большое вам спасибо, что нашли время встретиться с нами, вашими читателями, членами патриотической организации юнармейцев в этот важный для всей страны день – день снятия блокады города Ленинграда. Хотелось бы спросить о вашем отношении к этому событию да и к войне вообще. Ваше стихотворение «Защитник Отечества» сегодня очень известно. По крайней мере многие из наших ребят знают его наизусть, так что вам слово.
Терентий: К войне у меня нет никакого отношения, а вот к людям оно есть, и прежде всего это — глубочайшее уважение ко всем нашим предкам за всё, что они для нас с вами тогда сделали. И не только за то, что они дали нам возможность жить сегодня... Здесь ещё есть и гораздо большее, о чем надо всем нам знать и помнить, — своим подвигом и героической смертью они заложили в сознание потомков несокрушимую мысль: то, что случилось тогда, не должно больше повториться. Во времена СССР все мы и даже малые детки это хорошо понимали. Но время поменялось, и к нам в страну пришли взгляды тех, кто не знает, что такое война, ибо знали бы, то не допустили бы новой. Впрочем, похоже, догадываются, потому как у себя всё же не гадят.
Вопрос: Бытует мнение, что войне нет альтернативы. Что вы думаете на этот счет?
Терентий: Она есть, эта альтернатива , так что поменьше слушайте тех, кто об этом говорит. Война случается тогда, когда ситуация, её вызывающая, слишком запущена. Для этого есть причины, скажем, интересы кого-то из тех, кому война, как говорится, что мать родна.
Вопрос: Получается, что наша с вами жизнь, жизнь большинства людей зависит от прихоти какой-то кучки властителей, не так ли?
Терентий: Отчасти да, но только отчасти. Людям под силу не допустить ситуацию, которая может привести к войне, а если и допустили, то разрешить её мирным путем, ибо война — всегда дело рук человеческих. Вас позвали на войну, а вы откажитесь, вот и всё. И одно дело — защищать, но совсем другое – нападать, так не нападайте! Но всё это — в теории, и будь оно так на самом деле, то войн бы не было. Увы, нападать призывают несмышленышей, а там уж как пойдёт, когда они попадут на войну и втянутся в неё. А почему так? Дело в том, что ястребы войны умело паразитируют на качествах неразвитой личности, выделяя в человеке его исключительность, силу, смелость — в общем, всё то, что его поднимет в собственных глазах, а вот о том, что ему придется убивать, как-то умалчивается. Пропаганда действует так, что в тылу – все орлы, иначе бы на фронт никто не пошел.
Вопрос: Терентий, как вы думаете, насколько воинственность сильна в мужской природе? И можно ли избежать того, чтобы у наших детей она не стала основой их миропонимания?
Терентий: Спасибо за вопрос. Для мальчика – это основа, я имею в виду воинственность. Мальчики в кукол не играют, а играют в войнушку. Может вас это сейчас и удивит, но я, будучи очень тихим ребенком, на улице играл в войну до самозабвения, причем это мне нравилось больше всего. Я буквально преображался в игре, носясь по лужам и ползая по грязи, впрочем, как и все. Скажу больше, мы играли настолько здорово, что даже девчонки бросали свои прыгалки с классиками и шли к нам, взяв в руки палку и стреляя из неё по врагам. Не знаю, что это, но такое было. Думаю, дело здесь не только в притягательности к войне. Многое зависит от качества самих игроков. Однажды девчонки оторвали меня от оружия и пригласили к себе, так вот я страшно увлекся игрой с ними в магазин, так что вопрос, как понимаете, очень непростой. При этом никто из нас в старших классах о войне и не думал. Причина проста – в стране этой темы не было, и всё! Да, мне нравились фильмы о войне, музеи военной славы, но когда в школу приходили фронтовики и рассказывали о своем прошлом, то я в основном скучал. Впрочем не я один, но и все мои друзья. Рассказывали ветераны почему-то очень нравоучительно и занудно, так что нас сделали миролюбивыми не они, а скорее семья, школа и страна, и в последней я абсолютно уверен. И когда в мире появляются воинственные настроения, то знайте, что все они выращены на деньги отпетых негодяев, а потому винить пацанят со свастикой не стоит — они жертвы этих мерзавцев. Буду честен, а потому скажу: я не знаю, кем бы я стал, если бы нацистскую идеологию мне вдалбливали с первого класса. Так что с войной надо разбираться не на уровне ребятни в касках со свастикой, а с теми, кто эти каски изготовил и нацепил на них.
Вопрос: Терентий, у вас много стихов о Великой Отечественной, даже есть и блокадном Ленинграде… Что вас привело к последним?
Терентий: Рассказ… Рассказ сестры моего дедушки, тети Маруси, которая прошла всю блокаду. Я эти истории начал слушать лет с семи, как только впервые побывал у неё в гостях. Она многое рассказывала моим родителям, а я тоже слушал. Я бы мог написать книгу по её рассказам, но пришли стихи. Здесь я не выбирал. Кстати, именно после её рассказов я окончательно понял, что войны не должно быть никогда, и уже в институте выражал более открыто позицию пацифиста. Правда, когда я сделал трафарет пацифика, перевел его на футболку и пришел в ней на занятия, то меня не поняли, и дежурившие у входа в институт парни сразу же проводили меня в деканат, где мне пришлось писать объяснительную.
Вопрос: И что вы написали?
Терентий: Естественно, что больше так не буду. С такой запиской сразу отпускали. Здесь спорить было нельзя. Так же как и на кафедре марксистско-ленинской философии и истории КПСС. Можно было вылететь из института, а это в мои планы не входило.
Вопрос: А когда надели майку и пошли на занятия, то догадывались, что может, так оно и закончится?
Терентий: Конечно. Просто не думал, что сразу. Хотел отсидеть хотя бы лекцию в ней, а меня после объяснительной выпроводили из института до следующего дня. Борьба за мир в стране, где и так всё с этим нормально, воспринимается властью предвзято, что, собственно, и верно. Я бы поступил на их месте так же. Когда на каждом углу — транспаранты за мир и против войны, носить пацифик выглядит как-то странновато. Какой-то намек непонятно на что. Кстати, когда я загремел в милицию с ним же, но уже позже, то долго объяснял в отделении, что означает этот знак.
Вопрос: Вы были хиппи, а хиппи, как известно, все пацифисты… Это по убеждениям или, как некоторые из них говорили, по приколу?
Терентий: В большей степени последнее. Это сейчас понятно, а тогда всё в одну кучу мелось. Я гордился тем, что являюсь пацифистом, но при этом с интересом смотрел на военную технику, которая ехала на парад мимо дома, где я родился и вырос.
Вопрос: Терентий, у вас есть замечательные строки: мир берегите – остальное будет! Что значит для вас беречь мир сегодня?
Терентий: То же самое, что и вчера, и позавчера, да и всегда. Не начинай войны, пока на тебя не нападут или не возникнет очевидная угроза. И если бы все жили так, то войны бы не было никогда!
Вопрос: А во что, по - вашему, тогда играли бы мальчишки?
Терентий: Конечно же, в войну. Но это ничего не значит, кроме того, что это — игра. Не стоит делать каких-либо выводов, они здесь ни к чему. Кстати, мы легко заменяли игру в войну игрой в индейцев или пиратов, а позже дети стали играть в Робин Гуда, а еще позже — в эльфов. Не думаете же вы, что все они эльфами заделаются, когда вырастут. Так что всё зависит от нас с вами, а точнее, от тех, кто делает боевое оружие, а не деревянные пистолетики. Все вопросы к ним, но они либо молчат, либо очень ловко обстряпывают эффектными выводами свои замыслы и дела.
Вопрос: Терентий, спасибо. У вас есть замечательное стихотворение, которое называется «Советским детям войны». Хотелось бы им закончить нашу беседу. Насколько я знаю, оно было написано вами к 50-летию победы…
Терентий: Да, есть такое, но не к победе оно было написано, а к 22 июня... Этим я хотел предупредить, что надо всегда помнить: такое может произойти, и делать все возможное, чтобы этого не случилось. Правда, я тогда писал не стихи, а исключительно слова песен, и это стихотворение тогда мне просигналило, что ждет меня поэзия, но я смотрел в другую сторону, а потому аж десять лет ехал именно в эту сторону. А вы можете прочитать его? Я помню не всё, и ошибаться не хотелось бы. Спасибо.
Вопрос: Да, конечно, но прежде всего ваши, Терентий, пожелания нам, молодым. Эту беседу прочитают тысячи, а может и услышат — есть теперь и запись...
Терентий: Мир берегите, а остальное - будет! Спасибо, и с Богом!
Ещё хранил остаток лет
Войны прошедшей свежий след.
Смешавшись с маем и весной,
Дышали гарью и войной
И дом, и двор, и переулок,
И улица, и косогор...
Был шум машин тревожен, гулок,
И пах бомбёжками простор…
А детство солнцу улыбалось,
Ему, малому, невдомёк,
Что жизни этой уголёк
Разруха растоптать пыталась.
Звенели деток голоса,
Как колокольчики Валдая,
И, перекрашенная маем,
Светлела горя полоса.
Ещё немного, и она
Народом светлой назовётся,
Ещё немного, и война
От этих деток отвернётся.
Ещё немного, и взлетят
С чердачной крыши голубята,
Я знаю, волк не съест ягнят –
И только так! Всё будет так –
Всё будет только так, ребята!
Терентий Травник. Из книги «В четыре руки».
Москвы и Санкт-Петербурга. 27 января 2024 г.
Вопрос: Здравствуйте, Терентий. Большое вам спасибо, что нашли время встретиться с нами, вашими читателями, членами патриотической организации юнармейцев в этот важный для всей страны день – день снятия блокады города Ленинграда. Хотелось бы спросить о вашем отношении к этому событию да и к войне вообще. Ваше стихотворение «Защитник Отечества» сегодня очень известно. По крайней мере многие из наших ребят знают его наизусть, так что вам слово.
Терентий: К войне у меня нет никакого отношения, а вот к людям оно есть, и прежде всего это — глубочайшее уважение ко всем нашим предкам за всё, что они для нас с вами тогда сделали. И не только за то, что они дали нам возможность жить сегодня... Здесь ещё есть и гораздо большее, о чем надо всем нам знать и помнить, — своим подвигом и героической смертью они заложили в сознание потомков несокрушимую мысль: то, что случилось тогда, не должно больше повториться. Во времена СССР все мы и даже малые детки это хорошо понимали. Но время поменялось, и к нам в страну пришли взгляды тех, кто не знает, что такое война, ибо знали бы, то не допустили бы новой. Впрочем, похоже, догадываются, потому как у себя всё же не гадят.
Вопрос: Бытует мнение, что войне нет альтернативы. Что вы думаете на этот счет?
Терентий: Она есть, эта альтернатива , так что поменьше слушайте тех, кто об этом говорит. Война случается тогда, когда ситуация, её вызывающая, слишком запущена. Для этого есть причины, скажем, интересы кого-то из тех, кому война, как говорится, что мать родна.
Вопрос: Получается, что наша с вами жизнь, жизнь большинства людей зависит от прихоти какой-то кучки властителей, не так ли?
Терентий: Отчасти да, но только отчасти. Людям под силу не допустить ситуацию, которая может привести к войне, а если и допустили, то разрешить её мирным путем, ибо война — всегда дело рук человеческих. Вас позвали на войну, а вы откажитесь, вот и всё. И одно дело — защищать, но совсем другое – нападать, так не нападайте! Но всё это — в теории, и будь оно так на самом деле, то войн бы не было. Увы, нападать призывают несмышленышей, а там уж как пойдёт, когда они попадут на войну и втянутся в неё. А почему так? Дело в том, что ястребы войны умело паразитируют на качествах неразвитой личности, выделяя в человеке его исключительность, силу, смелость — в общем, всё то, что его поднимет в собственных глазах, а вот о том, что ему придется убивать, как-то умалчивается. Пропаганда действует так, что в тылу – все орлы, иначе бы на фронт никто не пошел.
Вопрос: Терентий, как вы думаете, насколько воинственность сильна в мужской природе? И можно ли избежать того, чтобы у наших детей она не стала основой их миропонимания?
Терентий: Спасибо за вопрос. Для мальчика – это основа, я имею в виду воинственность. Мальчики в кукол не играют, а играют в войнушку. Может вас это сейчас и удивит, но я, будучи очень тихим ребенком, на улице играл в войну до самозабвения, причем это мне нравилось больше всего. Я буквально преображался в игре, носясь по лужам и ползая по грязи, впрочем, как и все. Скажу больше, мы играли настолько здорово, что даже девчонки бросали свои прыгалки с классиками и шли к нам, взяв в руки палку и стреляя из неё по врагам. Не знаю, что это, но такое было. Думаю, дело здесь не только в притягательности к войне. Многое зависит от качества самих игроков. Однажды девчонки оторвали меня от оружия и пригласили к себе, так вот я страшно увлекся игрой с ними в магазин, так что вопрос, как понимаете, очень непростой. При этом никто из нас в старших классах о войне и не думал. Причина проста – в стране этой темы не было, и всё! Да, мне нравились фильмы о войне, музеи военной славы, но когда в школу приходили фронтовики и рассказывали о своем прошлом, то я в основном скучал. Впрочем не я один, но и все мои друзья. Рассказывали ветераны почему-то очень нравоучительно и занудно, так что нас сделали миролюбивыми не они, а скорее семья, школа и страна, и в последней я абсолютно уверен. И когда в мире появляются воинственные настроения, то знайте, что все они выращены на деньги отпетых негодяев, а потому винить пацанят со свастикой не стоит — они жертвы этих мерзавцев. Буду честен, а потому скажу: я не знаю, кем бы я стал, если бы нацистскую идеологию мне вдалбливали с первого класса. Так что с войной надо разбираться не на уровне ребятни в касках со свастикой, а с теми, кто эти каски изготовил и нацепил на них.
Вопрос: Терентий, у вас много стихов о Великой Отечественной, даже есть и блокадном Ленинграде… Что вас привело к последним?
Терентий: Рассказ… Рассказ сестры моего дедушки, тети Маруси, которая прошла всю блокаду. Я эти истории начал слушать лет с семи, как только впервые побывал у неё в гостях. Она многое рассказывала моим родителям, а я тоже слушал. Я бы мог написать книгу по её рассказам, но пришли стихи. Здесь я не выбирал. Кстати, именно после её рассказов я окончательно понял, что войны не должно быть никогда, и уже в институте выражал более открыто позицию пацифиста. Правда, когда я сделал трафарет пацифика, перевел его на футболку и пришел в ней на занятия, то меня не поняли, и дежурившие у входа в институт парни сразу же проводили меня в деканат, где мне пришлось писать объяснительную.
Вопрос: И что вы написали?
Терентий: Естественно, что больше так не буду. С такой запиской сразу отпускали. Здесь спорить было нельзя. Так же как и на кафедре марксистско-ленинской философии и истории КПСС. Можно было вылететь из института, а это в мои планы не входило.
Вопрос: А когда надели майку и пошли на занятия, то догадывались, что может, так оно и закончится?
Терентий: Конечно. Просто не думал, что сразу. Хотел отсидеть хотя бы лекцию в ней, а меня после объяснительной выпроводили из института до следующего дня. Борьба за мир в стране, где и так всё с этим нормально, воспринимается властью предвзято, что, собственно, и верно. Я бы поступил на их месте так же. Когда на каждом углу — транспаранты за мир и против войны, носить пацифик выглядит как-то странновато. Какой-то намек непонятно на что. Кстати, когда я загремел в милицию с ним же, но уже позже, то долго объяснял в отделении, что означает этот знак.
Вопрос: Вы были хиппи, а хиппи, как известно, все пацифисты… Это по убеждениям или, как некоторые из них говорили, по приколу?
Терентий: В большей степени последнее. Это сейчас понятно, а тогда всё в одну кучу мелось. Я гордился тем, что являюсь пацифистом, но при этом с интересом смотрел на военную технику, которая ехала на парад мимо дома, где я родился и вырос.
Вопрос: Терентий, у вас есть замечательные строки: мир берегите – остальное будет! Что значит для вас беречь мир сегодня?
Терентий: То же самое, что и вчера, и позавчера, да и всегда. Не начинай войны, пока на тебя не нападут или не возникнет очевидная угроза. И если бы все жили так, то войны бы не было никогда!
Вопрос: А во что, по - вашему, тогда играли бы мальчишки?
Терентий: Конечно же, в войну. Но это ничего не значит, кроме того, что это — игра. Не стоит делать каких-либо выводов, они здесь ни к чему. Кстати, мы легко заменяли игру в войну игрой в индейцев или пиратов, а позже дети стали играть в Робин Гуда, а еще позже — в эльфов. Не думаете же вы, что все они эльфами заделаются, когда вырастут. Так что всё зависит от нас с вами, а точнее, от тех, кто делает боевое оружие, а не деревянные пистолетики. Все вопросы к ним, но они либо молчат, либо очень ловко обстряпывают эффектными выводами свои замыслы и дела.
Вопрос: Терентий, спасибо. У вас есть замечательное стихотворение, которое называется «Советским детям войны». Хотелось бы им закончить нашу беседу. Насколько я знаю, оно было написано вами к 50-летию победы…
Терентий: Да, есть такое, но не к победе оно было написано, а к 22 июня... Этим я хотел предупредить, что надо всегда помнить: такое может произойти, и делать все возможное, чтобы этого не случилось. Правда, я тогда писал не стихи, а исключительно слова песен, и это стихотворение тогда мне просигналило, что ждет меня поэзия, но я смотрел в другую сторону, а потому аж десять лет ехал именно в эту сторону. А вы можете прочитать его? Я помню не всё, и ошибаться не хотелось бы. Спасибо.
Вопрос: Да, конечно, но прежде всего ваши, Терентий, пожелания нам, молодым. Эту беседу прочитают тысячи, а может и услышат — есть теперь и запись...
Терентий: Мир берегите, а остальное - будет! Спасибо, и с Богом!
Ещё хранил остаток лет
Войны прошедшей свежий след.
Смешавшись с маем и весной,
Дышали гарью и войной
И дом, и двор, и переулок,
И улица, и косогор...
Был шум машин тревожен, гулок,
И пах бомбёжками простор…
А детство солнцу улыбалось,
Ему, малому, невдомёк,
Что жизни этой уголёк
Разруха растоптать пыталась.
Звенели деток голоса,
Как колокольчики Валдая,
И, перекрашенная маем,
Светлела горя полоса.
Ещё немного, и она
Народом светлой назовётся,
Ещё немного, и война
От этих деток отвернётся.
Ещё немного, и взлетят
С чердачной крыши голубята,
Я знаю, волк не съест ягнят –
И только так! Всё будет так –
Всё будет только так, ребята!
Терентий Травник. Из книги «В четыре руки».