Всякий талант должен иметь выход за пределы отведенного ему участка свершения. Чем бы ты ни занимался — живописью, музыкой или словом, твоя реальность выше предназначенного ей изначально, а еще шире и глубже. Это как выйти за калитку и , оказавшись в поле, начать его осваивать. Быть художником — это всегда больше, всегда смелее и всегда требовательнее собственных предположений. Увы, но я встречал очень талантливых людей, упершихся лбом в собственные сомнения. Сначала я не понимал, что им мешает, но вскоре заметил, что ничто, кроме них самих. Не знаю как, но по какой-то причине они опередили самих себя. Это как если бы всадник скакал не на, а впереди собственной лошади. Смешно? Да не очень, потому как претензий у таких мастеров к миру настолько много, что мир от них отгораживается. Это почти как у Макаревича, который предлагал не то что не прогибаться под изменчивый мир, а ждать, когда он сам прогнется под нас, или даже заставить его это сделать. Представляете, какова дерзость! А самое главное — не столько дерзость, сколько глупость. Нет, всё не так, ибо художник пришел в этот мир не прогибать его, а менять , и то при условии взаимного согласия. Мир гораздо терпимее и совершеннее всякого мастера, из людей вышедшего, а потому и учится мастер у мира высшим его началам и обретает знания. Нет ничего такого, что было бы создано человеком и превзошло этот мир в своей простоте и одновременной красоте, и тем не менее мир позволил человеку воспеть себя и дал ему на это право. Благодаря этому мир и человек договорились и зазвучали вместе, вдвоем, терцией зазвучали. Но было необходимо третье звучание, дабы возник аккорд – законодатель движения вне пространства и времени. Этой нотой и стал Святой Дух! Можно сказать, что человек, преображая мир, преображается и сам благодаря Святому Духу.
Когда я был художником, то лишь подошел к этому, но мне не хватило опыта и смелости шагнуть дальше. Спасла музыка, которая предложила мне не только услышать её, но и прикоснуться к ней. Да, мне действительно удалось, и не раз, обнять и даже поцеловать музыку, но не более того… И вот на перекрестке времени я повстречался со словом. И если бы не моя религиозность, то скорее всего прошел бы мимо, но слово обратило на меня свое внимание, и я откликнулся. Разве я мог представить, что слово зримо и не просто зримо, но и слышимо, да так, что легко превращается в музыку. Моя прима отыскала свою терцию, и квинта отозвалась. Художник, музыкант и поэт встретились, дабы подарить мне самого себя. Именно слово научило мою живопись говорить, а музыку — звучать и петь. Слово, малое и почти незаметное слово, возблагодарило этот мир тем, что послужило началом человеку, дабы тот осуществился! Я больше не спрашиваю себя о том, зачем я пришел в этот мир, ибо знаю, что осуществляюсь. Всякий, однажды воплощенный в этом мире, осуществляется через творчество, дабы, вочеловечившись, обожиться… И это самое простое и естественное, что Бог мог предложить человеку —- предложить то, что может сделать любовь, и так, как она способна это сделать.

Терентий Травник. Из книги "Месяц с хвостиком".