Случилось это, можно сказать, на заре моей семейной жизни, когда храмы только открывались, и дух благодати Божией был настолько в них силён, что казалось: ещё немного, и душа воспарит на воздусех и умилится. В то время по воскресеньям мы вдвоём с сыном ходили на церковную службу, исповедовались и причащались. Однажды моя тёща после нашего возвращения со службы — сын тогда учился во втором классе — поинтересовалась у меня, причащается ли её внук, и узнав, что да, искренне возмутилась относительно беспечного моего отношения к его здоровью и запретила это делать. Моё мало убедительное для кандидата биологических наук, да ещё и физиолога возражение, что, мол, храмовое духовенство причащается ежедневно, причём из одной общей чаши да еще и после всех той же ложечкой, но никакая зараза к нему не цепляется, здравомыслящая бабушка даже и слушать не стала. Конечно, мы проигнорировали её просьбы и продолжали делать то, что делали. Справедливости ради замечу, что иногда мы заболевали, бывало, сразу после причастия, в основном гриппом или расстройством кишечника, но как-то не сильно, и выздоравливали быстро. Помню, как-то раз передо мной и сыном причащалась женщина настолько сильно покрытая высыпаниями герпеса, что на какое-то мгновение я дрогнул и хотел было уже отойти с сыном в сторону, но батюшка попросил нас поторопиться к чаше. Вот тут-то и сработало: а будь, что будет. Причастились, а дома я залез в медицинскую энциклопедию, прочитал об инкубационном периоде и стал ждать.
В общем, ничего не произошло.
Время тогда было славное и во многом духовно благостное. Случались и трудности, и сомнения, но разве можно было предположить, что настоящее испытание веры придёт много лет спустя, когда в храмах люди будут вынуждены держать дистанцию, когда иконы и мощи подвергнутся специальной санобработке, и причастие будет совершаться ложечкой, каждый раз обтираемой проспиртованной салфеткой, а помазания — одноразовыми ватными палочками. Немудрено, что всё это немедленно вызвало натиск фанатиков и еретиков всех мастей, призывающих уповать на Бога и ничего не бояться. Тем не менее я абсолютно уверен, что принятие мер безопасности никоим образом не идёт вразрез с пониманием нашей с вами силы веры. Если сам Пётр, ученик Христов, усомнился, причём в присутствии Господа, и , сделав несколько шагов по воде, стал тонуть, то чем мы отличаемся от того же Петра, а посему самое обычное несоблюдение норм гигиены может любого из нас привести к потоплению, а точнее — к заражению. Помню, был у меня приятель, который ничего не боялся, а погиб от укуса обычной дворняги: вену она порвала, и тот, не дотянув до больницы, скончался от потери крови.
Идея проста: Бог ждёт от нас прежде всего смирения, и потому Ему не нужен наш необдуманный подвиг, который если даже и удастся, то пуще прежнего возвысит нас же в собственной гордыни от осознания случившегося.
Терентий Травник. Из книги " Циркуляр".
В общем, ничего не произошло.
Время тогда было славное и во многом духовно благостное. Случались и трудности, и сомнения, но разве можно было предположить, что настоящее испытание веры придёт много лет спустя, когда в храмах люди будут вынуждены держать дистанцию, когда иконы и мощи подвергнутся специальной санобработке, и причастие будет совершаться ложечкой, каждый раз обтираемой проспиртованной салфеткой, а помазания — одноразовыми ватными палочками. Немудрено, что всё это немедленно вызвало натиск фанатиков и еретиков всех мастей, призывающих уповать на Бога и ничего не бояться. Тем не менее я абсолютно уверен, что принятие мер безопасности никоим образом не идёт вразрез с пониманием нашей с вами силы веры. Если сам Пётр, ученик Христов, усомнился, причём в присутствии Господа, и , сделав несколько шагов по воде, стал тонуть, то чем мы отличаемся от того же Петра, а посему самое обычное несоблюдение норм гигиены может любого из нас привести к потоплению, а точнее — к заражению. Помню, был у меня приятель, который ничего не боялся, а погиб от укуса обычной дворняги: вену она порвала, и тот, не дотянув до больницы, скончался от потери крови.
Идея проста: Бог ждёт от нас прежде всего смирения, и потому Ему не нужен наш необдуманный подвиг, который если даже и удастся, то пуще прежнего возвысит нас же в собственной гордыни от осознания случившегося.
Терентий Травник. Из книги " Циркуляр".