Лично для меня каждая новая книга — это ответ, мой ответ на те вопросы, которые мне задаёт жизнь. Дело писателя-публициста таково, что ты всё время беседуешь с жизнью, которая не только вокруг тебя, но и внутри. Представьте числовую шкалу, где в центре ноль — эдакая вселенская точка покоя, так вот всё, что слева от неё и справа (отрицательное и положительное), — это и есть жизнь. Конечно, пример весьма условный, но понятный. Уходя с ответами в радость, ты теряешь связь с печалью, а уходя в печаль — с радостью. И только в нулевом положении ты понимаешь и то, и другое. Это то, к чему стремится не только творческий, но и любой думающий человек. Увы, но попав в точку всепонимания, ты перестаешь творить, ибо творчество подразумевает постоянное развитие — так что всякий художник лишь проходит через неё, не задерживаясь, двигаясь подобно маятнику через ось покоя.
Когда я сосредотачиваюсь на ответе, будь то статья, эссе или очерк, то неосознанно стремлюсь максимально приблизиться к этому самому центру понимания, дабы отвечать как можно честнее и глубже. Верю, что от этого зависит живучесть написанного мною, а это очень важно. Написанное пером топором не вырубается, а это значит, что ты по своей собственной воле налагаешь на себя ответственность за всё, что из тебя выходит. А потому лучше сто раз подумать и столько же раз ещё, прежде чем полагаться на бумагу, потому как пройдёт время, и ты, добравшись до места, где тебя начнут читать, поймёшь, насколько серьёзным делом ты занимаешься. И чем лучше ты будешь это понимать, тем меньше общих слов будешь себе позволять, а всё потому, что отныне тебе верят.
Писатель-публицист начинается с того самого момента, когда ему начинают сначала доверять, а потом и верить. Читательская нива разрастается и сама ставит тебя на место рулевого, а это давно пристреленное местечко. И первым, кто нанесет тебе удар, будет твое собственное эго, а уж потом подтянутся дозорные из социоцензуры, если вообще подтянутся. А вот эго куснет точно, так что лучше сразу для себя определить, что на творчестве ты не зарабатываешь ни денег, ни славы, иначе на очередном семинаре жизни ты завалишься, а этого никоим образом допустить нельзя.
Вот мы и подошли к основному определению писательского ремесла: это служение – служение словом Слову! И пока честь твоего литературного мундира тобою же не посрамлена, всё написанное, а то и просто сказанное тобою будет жить. А разве не это надо жизни, не это ли надо тебе и всем тем, кто в это мгновение рядом с тобою? Так что пиши не так, как пишется, и даже не так, как живётся, а так, как должно жить, если бы ты вдруг сотрудничал с самим Господом. Нет, друзья мои, это не гордыня, а то, что называется честным словом. Помните, как в детстве все мы давали это самое честное слово и всё сразу налаживалось. Знаете, почему? А потому, что нам верили!
Вот я и подошел к окончательному принципу, который сегодня определяет моего литератора: всякий писатель должен овладеть честным словом и вырастить читателя, который бы ему верил! Это первое и, пожалуй, единственное условие для выхода всего созданного вами на околоземную орбиту. Выше не надо, ибо выше только Любовь.

Терентий Травник. Из книги «Три-Четыре».