Дело за малым

Еще в институте, на одном из семинаров по марксистско-ленинской философии, я открыто выступил , перешагнув через природную стеснительность, в диспуте о том, возможна ли частная собственность в стране. Я сказал, что считаю верным переход промышленности и сельского хозяйства в частные руки – руки хозяина, за что был вызван в деканат с последовавшим за этим выговором и лишением намечавшейся к этому моменту повышенной стипендии. Аргументы мои были просты: хозяин лучше сохранит то, что ему принадлежит, и в стране прекратятся хищения, безалаберность и развал. Признаюсь, но тогда я даже не представлял, что хозяин может, помимо прочего, просто взять и вывести все свое, считайте , народное добро, за границу. Словцо "офшор" нам, московским студентам, не было тогда знакомо, а наличие спекуляции и жульничества в масштабах высшего руководства просто нами не рассматривалось. Подобное поведение было вне моего понимания, несмотря на то, что в институте я откровенно симпатизировал неформалам. Считайте это наивностью, но если таковая и присутствовала, то опиралась на здравый смысл. 
Когда мы видим узкую полоску земли, занесенную песком, которая принадлежит группе потомственных шейхов, вопросов нет. Но если речь идет о самой большой стране в мире, принадлежащей... группе активистов, то уровень оных должен быть, простите, уровнем святых, и никак иначе. 
Если честно, я всегда был против монархии, а тот малый интерес к возможности её возрождения, что возник в начале девяностых, основывался в большей степени на экзотичности вопроса, нежели на здравом смысле. Монархия в России пестует крайнюю степень варварства по отношению к собственному народу. Результатом монархического барства и стала революция семнадцатого года. И романтизировать белое офицерство, думаю, ни к чему. В конце концов именно дворяне и довели страну до восстания. Причина в одном: перестали делиться! Всякая власть , не уважающая свой народ, не разделяющая с ним беды, не идущая на уступки в вопросах уровня жизни , вступает на путь саморазрушения. Власть крепка только тогда, когда она существует в согласии с народом и когда этот самый народ не только живет, но и развивается. А как это сделать – прямой вопрос к власти. Грозный – казнил, Петр – мудрил, Николай – (простите) тупил, Сталин – гнобил, Брежнев - коптил... Остался один глагол - ценил, причем до сих пор не приватизированный. Что ж, дело - за малым… 

Терентiй Травнiкъ. Из книги "Нomopolysemos"
(0 пользователям это нравится)