Любой писатель, да и просто пишущий человек, хочет, чтобы ему верили, а это означает, что он нуждается в собственной убедительности и в убедительности того материала, который он излагает. В свое время моя учительница литературы, Лариса Васильевна Чернышева, очень точно дала определение графоману: пишет много, и всё о том, в чём сам абсолютно или почти абсолютно не разбирается. А ведь графомания, прислушайтесь, имеет всегда некий отрицательный оттенок в отличие от меломании, книгомании , да и от просто коллекционирования. В какой-то степени графоман — это любитель описать то, в чем сам полный профан, но при этом достаточно эффектно прикрыть все недоделки и шероховатости. Отчасти графомания — это и популизм, и социальное сутяжничество, да и просто мудрование на уровне освоенного почти до мастерства крючкотворства.
И вот мы снова коснулись этого самого доверия – доверия к вам, к тому, что вы делаете, о чем говорите и что советуете, если это необходимо, со стороны вашего читателя, слушателя или зрителя. Доверие основано на убедительности того, чем вы занимаетесь, а здесь в права вступают очень серьезные законы, которые уже не по вашей воле и инициативе сработают в том случае, если вам этой самой убедительности не хватит. Здесь уместно вспомнить о враче, который прежде всего должен излечить себя самого, а уж потом браться за окружающих. С врачом можно и не согласиться, а вот с говорящим, тем более пишущим, это работает на все сто, а потому пиши, как живешь, и живи, как пишешь, ибо и топором не вырубишь того, чего ты вдруг набросаешь чернильцами на листике! И пусть оно в идеале, но соответствовать этому в той или иной степени всё равно придётся, если хотите получить право от Неба сеять разумное, доброе, вечное, а не просто прихватить по случаю славу и подзаработать деньжат на вполне сносную жизнь, что нередко входит в планы именно графоманов. Понимая это, такие мастера чернильно-промокательных дел часто просят не относиться к их трудам слишком серьезно, давая тем самым отступное самим себе в случае досконального исследования того, что они поведали миру. Иногда графоманы не подписываются, путают даты изложения, что вполне понятно, а иногда и отказываются от своих взглядов, если напорются на критиканский гвоздь. И пусть всё это несерьезно, но убедительность нужна и графоману, причем даже в большей степени, чем тому, кто занимается любимым делом без всякого желания понравиться или произвести особое впечатление. Убедительность – это такое состояние творческой выпечки, которое даруется мастеру исключительно свыше и часто по неведомым даже ему самому причинам. Конечно, можно пойти простыми путями и судить мастерового сначала по его делам, а потом уже и по сказанному им, но не все знают дела и жизнь того, кто вам понравился в своих мыслях и взглядах. О многом могут рассказать манера говорить, взгляд, поведение словотворца, ибо всё это — проявления его внутреннего мира, а убедительность опирается и на это. В общем так: говорить может и должен каждый, а уж насколько ваше слово обретет вес и силу, зависит исключительно от власти и воли Господа на это. Что здесь ещё сказать? Пробуйте, и дай вам Бог!

Терентий Травник. Из книги «Ластик, лист и карандаш».