Никогда не думал, что в зрелые годы мне придется наблюдать не лучшую картину, происходящую в той действительности, которую я отстаивал, будучи в юности неформалом и веря в грядущее торжество принципов свободы совести и культуры. И вот она, эта реальность, наступила...
Недавно узнал, что собираются закрывать, а то и сносить Пулковскую обсерваторию. Что ж, бизнес опять победил… историческую нравственность. Очередной застройщик приметил для себя территорию на российской земле, которой, видимо, настолько мало вокруг , что отечественная наука должна в очередной раз потесниться.
И не важно, что обсерватория стоит на территории России аж с 1839 года, и что не тронули её ни революция, ни сталинизм, ни фашисты, ни какие иные басурманы. И никого особо не волнует, что именно здесь проходит наизнаменитейший Пулковский меридиан. Все корабли России отсчитывали свою долготу от него, пока в 1884 году за нуль-пункт отсчёта долготы на всём земном шаре не был принят меридиан, проходящий через ось пассажного инструмента Гринвичской обсерватории (нулевой или Гринвичский меридиан). Пусть так, но торжество-то исторического процесса всё равно не попрано. Обсерватория стояла, а история жила и была.
Когда-то мы возмущались беспрецедентным сносом исторических памятников постбольшевистскими реформаторами, позже - социалистическими идеологами, и даже когда над Москвою вырастал потомок храма Христа Спасителя, столица медленно, но верно чудила с точечной застройкой.
Ушли поколения, и от них уже не осталось в живых никого, но не исчезли следы их доброй, благой воли, их труда. Так зачем же их затаптывать? Зачем и за что? Представляете, если на месте нынешнего московского центра через сто лет возьмут и возведут что-то вроде шестиэтажного супер-гаража для фур? Я говорю «представляете» для тех, кто проектировал и строил этот самый центр. Как-то не очень приятно представить это, верно? А ведь идеи типа выселения нынешних жителей из исторических мест и раздачи их под хвост или под шлею некоторым гражданам без нашего брата-архитектора не проходят. И все мы, даже если и и не заседаем в должной инстанции, но все равно, как говорится, при процессе.
Продолжать не хочется - и так всё понятно. А изобразительное искусство часто бывает красноречивее всяких доводов писателя. Есть картины художников ушедших времен, где изображено то, что может исчезнуть по нашей вине, и потому иногда стоит просто на них взглянуть, чтобы не спешить с принятием непоправимых решений.
БИСЕР ПЕРЕМЕН
Кто смотрит на злато, тому не до звёзд
И не до стихов с их отъявленной сутью.
Погода штормила, и ветер принёс
Реторту сюда с алхимической ртутью…
Упала! Разбилась, а золота нет,
Лишь слабый намёк на свинцовую окись.
И вот у магистров изъяли секрет,
Велели поставить к закрытию подпись.
Так стоит ли рыться в забытых томах,
Ища оправданья сегодняшним нравам…
Всё просто – страна сходит явно с ума,
Поставив на откуп устои державы.
А где-то… Недавно, совсем высоко
Холодные звёзды, впервые теплели
И шли, и спускались на зов чудаков
Из невероятной небесной купели.
Но кто с кошельком - тот, что вакх, - не тверёз,
Знать, вечно толкаться ему на распутье.
Кем золото правит, тому не до звёзд
И не до стихов с их отъявленной сутью.
Терентiй Травнiкъ. Из писем и дневников. Книга вторая.
Недавно узнал, что собираются закрывать, а то и сносить Пулковскую обсерваторию. Что ж, бизнес опять победил… историческую нравственность. Очередной застройщик приметил для себя территорию на российской земле, которой, видимо, настолько мало вокруг , что отечественная наука должна в очередной раз потесниться.
И не важно, что обсерватория стоит на территории России аж с 1839 года, и что не тронули её ни революция, ни сталинизм, ни фашисты, ни какие иные басурманы. И никого особо не волнует, что именно здесь проходит наизнаменитейший Пулковский меридиан. Все корабли России отсчитывали свою долготу от него, пока в 1884 году за нуль-пункт отсчёта долготы на всём земном шаре не был принят меридиан, проходящий через ось пассажного инструмента Гринвичской обсерватории (нулевой или Гринвичский меридиан). Пусть так, но торжество-то исторического процесса всё равно не попрано. Обсерватория стояла, а история жила и была.
Когда-то мы возмущались беспрецедентным сносом исторических памятников постбольшевистскими реформаторами, позже - социалистическими идеологами, и даже когда над Москвою вырастал потомок храма Христа Спасителя, столица медленно, но верно чудила с точечной застройкой.
Ушли поколения, и от них уже не осталось в живых никого, но не исчезли следы их доброй, благой воли, их труда. Так зачем же их затаптывать? Зачем и за что? Представляете, если на месте нынешнего московского центра через сто лет возьмут и возведут что-то вроде шестиэтажного супер-гаража для фур? Я говорю «представляете» для тех, кто проектировал и строил этот самый центр. Как-то не очень приятно представить это, верно? А ведь идеи типа выселения нынешних жителей из исторических мест и раздачи их под хвост или под шлею некоторым гражданам без нашего брата-архитектора не проходят. И все мы, даже если и и не заседаем в должной инстанции, но все равно, как говорится, при процессе.
Продолжать не хочется - и так всё понятно. А изобразительное искусство часто бывает красноречивее всяких доводов писателя. Есть картины художников ушедших времен, где изображено то, что может исчезнуть по нашей вине, и потому иногда стоит просто на них взглянуть, чтобы не спешить с принятием непоправимых решений.
БИСЕР ПЕРЕМЕН
Кто смотрит на злато, тому не до звёзд
И не до стихов с их отъявленной сутью.
Погода штормила, и ветер принёс
Реторту сюда с алхимической ртутью…
Упала! Разбилась, а золота нет,
Лишь слабый намёк на свинцовую окись.
И вот у магистров изъяли секрет,
Велели поставить к закрытию подпись.
Так стоит ли рыться в забытых томах,
Ища оправданья сегодняшним нравам…
Всё просто – страна сходит явно с ума,
Поставив на откуп устои державы.
А где-то… Недавно, совсем высоко
Холодные звёзды, впервые теплели
И шли, и спускались на зов чудаков
Из невероятной небесной купели.
Но кто с кошельком - тот, что вакх, - не тверёз,
Знать, вечно толкаться ему на распутье.
Кем золото правит, тому не до звёзд
И не до стихов с их отъявленной сутью.
Терентiй Травнiкъ. Из писем и дневников. Книга вторая.