К сожалению искусство не творчество и созидать оно не умеет. Тем не менее сила у советского искусства была и была не только в том, что оно сумело все-таки найти выход и заявить о себе на весь мир, как об одном из самых, если так можно сказать, порядочных видов искусства, но прежде всего в том, что смогло перешагнуть через реальность своего времени и говорить с человеком на языке чести, гуманности и доброты. В условиях того времени это и был самый настоящий духовный язык. Композиционный замысел советского искусства был нацелен на выращивание в человеке лучших его качеств. Сегодня советское искусство и прежде всего кино перешло в ранг психотерапевтических сеансов, каким бы дерзким оно ни было и всё равно это достойный статус.
Современное искусство иное, оно настолько перемешалось с действительностью, что кажется еще немного, и они окончательно совпадут и обесцветят друг друга. Выносить на экран, на сцену или страницы романов интимную, во многом неразвитую реальность, причем с документальной дотошностью, не позволительно, ибо делает искусство неспособным к существованию.
Невозможно себе и представить, чтобы советское искусство смаковало бы пороки, конфликты, дрязги состоятельного класса того времени, в отличие от сегодняшнего, которое всю проблематику состоятельного класса переложило на язык романов или телесериалов.
Богатство, жизнь в достатке, сдобренные постоянными интригами, истериками и бесконечными усталостями тех, кто всем этим обладает стало фабулой нынешнего искусства. А какое, собственно, дело нам до них? Им же абсолютно не до нас. Тем не менее нам показывают и кино, и богатые дома артистов этого самого кино в красочных журналах, и мы смотрим, причем не потому, что это хоть как-то обогащает, а потому, что больше смотреть-то и нечего. Возникает ощущение подглядывания за чужой, перегруженной гламуром и проблемами действительностью, но в многосерийном формате современного телесериала.
Сталкиваясь с подобными произведениями даже не искусства, а искусствишка, человеческая душа остается в состоянии вечного "подпрыгивания", не имея никакого желания да и сил к развитию. Вставая на цыпочки, она безуспешно пытается заглянуть в окошко предлагаемого киноформата, так и не догадываясь, что смотреть собственно и нечего.
Увы, но и искусство тоже бывает фальшивым - это, когда автор создает то, о чем он не имеет ни малейшего представления.
Терентiй Травнiкъ. Из писем и дневников. Книга вторая.
Современное искусство иное, оно настолько перемешалось с действительностью, что кажется еще немного, и они окончательно совпадут и обесцветят друг друга. Выносить на экран, на сцену или страницы романов интимную, во многом неразвитую реальность, причем с документальной дотошностью, не позволительно, ибо делает искусство неспособным к существованию.
Невозможно себе и представить, чтобы советское искусство смаковало бы пороки, конфликты, дрязги состоятельного класса того времени, в отличие от сегодняшнего, которое всю проблематику состоятельного класса переложило на язык романов или телесериалов.
Богатство, жизнь в достатке, сдобренные постоянными интригами, истериками и бесконечными усталостями тех, кто всем этим обладает стало фабулой нынешнего искусства. А какое, собственно, дело нам до них? Им же абсолютно не до нас. Тем не менее нам показывают и кино, и богатые дома артистов этого самого кино в красочных журналах, и мы смотрим, причем не потому, что это хоть как-то обогащает, а потому, что больше смотреть-то и нечего. Возникает ощущение подглядывания за чужой, перегруженной гламуром и проблемами действительностью, но в многосерийном формате современного телесериала.
Сталкиваясь с подобными произведениями даже не искусства, а искусствишка, человеческая душа остается в состоянии вечного "подпрыгивания", не имея никакого желания да и сил к развитию. Вставая на цыпочки, она безуспешно пытается заглянуть в окошко предлагаемого киноформата, так и не догадываясь, что смотреть собственно и нечего.
Увы, но и искусство тоже бывает фальшивым - это, когда автор создает то, о чем он не имеет ни малейшего представления.
Терентiй Травнiкъ. Из писем и дневников. Книга вторая.