Поразительно, насколько все-таки изменчива женская натура! Впрочем, может быть, именно эта изменчивость и заставляет нас, мужчин, браться за кисти и смычки, затачивать перья и отрихтовывать доспехи - ведь первым нашим зрителем, слушателем и критиком была, есть и останется до скончания века именно женщина. Все верно, но речь сегодня пойдет несколько о другом...
Стоит девушке надеть серебристый обтягивающий костюм, она в своем поведении сразу становится холодной, острой, быстрой и требовательной… Но дайте ей мягкое трикотажное платье, чай с лимоном и шоколад с ванилью, положите на колени мягкую игрушку - и она, подобно кошке, впадет в негу и леность. Предложите ей надеть джинсы - она тут же захочет сесть за руль, но если попросить её сменить их на длинную юбку - пожелает помощи и поддержки... Так что же первично в этом удивительном создании: плоть или душа? Неужели плоть, призывающая душу всякий раз следовать соответствующей форме? А может, все-таки душа?
Вспомнился давний эпизод: как-то я, обучаясь на курсах живописи, подошел к отдыхающей натурщице и поинтересовался, что может испытывать женщина, лишенная одежды, на которую внимательно смотрят глаза десятка молодых мужчин, рисующих её тело? Она отставила в сторону термос, вытерла ладонью губы и , почти не задумываясь, ответила: желание нравиться и удовольствие. В этом случае женщина снова вела себя в соответствии со своим внешним видом.
Прошло несколько лет, и я, проездом в Ярославль, заехал к знакомой игуменье одного женского монастыря передать письма. Игуменья вот-вот должна была подойти, и я, дабы дождаться её, присел на лавочку неподалеку от храма в небольшом, уютном палисаднике. Был июль, а потому обильно цвели розы. Цветы в монастырях - обычное дело. Недалеко от меня на раскладном стульчике сидела юная послушница и не спеша обрезала отцветающие бутоны. Если и есть что-то особенно прекрасное на земле, то в этот момент к таковому следовало отнести именно её облик - настолько невинным и милым было это юное смиренное создание. Сестра усердно занималась делами и, как это принято в подобных местах, не заглядывалась по сторонам. И всё-таки неожиданно наши взгляды встретились... Она улыбнулась и тут же, опустив веки, зарделась румянцем не менее прекрасным, чем сама алость обрезаемых ею роз. В этот момент черный подрясник и платок совершенно не определяли её поведения, а на поверхность всплыла её душа – чистая и прекрасная душа… Дабы не подвергать никого смущению, я перешел в тенёк, но тут же, услышав голос игуменьи, направился к её келье.
Сегодня, вспоминая этот случай и размышляя в контексте ранее сказанного, я не могу не учитывать того, что подобное случилось именно в обители - именно там, в монастыре, душа и вышла на свет, минуя форму, не придавая никакого значения внешнему виду. Послушница на миг оказалась открытой. Ей некого было бояться и не перед кем красоваться, и потому сам Господь предоставил мне эту возможность: увидеть чистоту женского сердца в его естественном состоянии. Значит, все-таки душа не подвластна внешнему виду, но не везде, а только там, где этой душе дозволено любить…
Терентiй Травнiкъ. Из книги "Нomopolysemos"
Стоит девушке надеть серебристый обтягивающий костюм, она в своем поведении сразу становится холодной, острой, быстрой и требовательной… Но дайте ей мягкое трикотажное платье, чай с лимоном и шоколад с ванилью, положите на колени мягкую игрушку - и она, подобно кошке, впадет в негу и леность. Предложите ей надеть джинсы - она тут же захочет сесть за руль, но если попросить её сменить их на длинную юбку - пожелает помощи и поддержки... Так что же первично в этом удивительном создании: плоть или душа? Неужели плоть, призывающая душу всякий раз следовать соответствующей форме? А может, все-таки душа?
Вспомнился давний эпизод: как-то я, обучаясь на курсах живописи, подошел к отдыхающей натурщице и поинтересовался, что может испытывать женщина, лишенная одежды, на которую внимательно смотрят глаза десятка молодых мужчин, рисующих её тело? Она отставила в сторону термос, вытерла ладонью губы и , почти не задумываясь, ответила: желание нравиться и удовольствие. В этом случае женщина снова вела себя в соответствии со своим внешним видом.
Прошло несколько лет, и я, проездом в Ярославль, заехал к знакомой игуменье одного женского монастыря передать письма. Игуменья вот-вот должна была подойти, и я, дабы дождаться её, присел на лавочку неподалеку от храма в небольшом, уютном палисаднике. Был июль, а потому обильно цвели розы. Цветы в монастырях - обычное дело. Недалеко от меня на раскладном стульчике сидела юная послушница и не спеша обрезала отцветающие бутоны. Если и есть что-то особенно прекрасное на земле, то в этот момент к таковому следовало отнести именно её облик - настолько невинным и милым было это юное смиренное создание. Сестра усердно занималась делами и, как это принято в подобных местах, не заглядывалась по сторонам. И всё-таки неожиданно наши взгляды встретились... Она улыбнулась и тут же, опустив веки, зарделась румянцем не менее прекрасным, чем сама алость обрезаемых ею роз. В этот момент черный подрясник и платок совершенно не определяли её поведения, а на поверхность всплыла её душа – чистая и прекрасная душа… Дабы не подвергать никого смущению, я перешел в тенёк, но тут же, услышав голос игуменьи, направился к её келье.
Сегодня, вспоминая этот случай и размышляя в контексте ранее сказанного, я не могу не учитывать того, что подобное случилось именно в обители - именно там, в монастыре, душа и вышла на свет, минуя форму, не придавая никакого значения внешнему виду. Послушница на миг оказалась открытой. Ей некого было бояться и не перед кем красоваться, и потому сам Господь предоставил мне эту возможность: увидеть чистоту женского сердца в его естественном состоянии. Значит, все-таки душа не подвластна внешнему виду, но не везде, а только там, где этой душе дозволено любить…
Терентiй Травнiкъ. Из книги "Нomopolysemos"