А началось все ещё в давние школьные годы. Мы с Валерой учились в одном классе и дружили, что называется, от души. И действительно, многое нас объединяло: оба были выдумщиками и фантазерами, оба что-то коллекционировали, экспериментировали, оставаясь в хорошем смысле чудаками. Обычно такие дети, не имея явных материальных возможностей, создают свои миры самостоятельно, делая их, буквально, на пустом месте, и подолгу живут созданным, постоянно развивая и расширяя его, внося особые, ведомые только им и их близким, уточнения. Так вот, «пустым местом» в тот весенний майский денёк оказался самый обычный лист бумаги, а точнее, не лист, а школьная тетрадь в двенадцать листов, которую Валера и предъявил для ознакомления, стоило мне только появиться у него в дверях. Содержимое тетради скорее поразило, чем просто удивило, потому как всё, из чего оно состояло, соответствовало книге – книге со всеми полагающимися для этого дополнениями: титульным листом, обращением к читателям и даже иллюстрациями. Да, мой школьный друг написал и самостоятельно издал книгу — тиражом в один экземпляр! И пусть это была просто тетрадь, но какова сама идея! Помнится , как он читал мне свое творение на кухне, а я с нескрываемым интересом и даже волнением слушал повествование о приключениях нашего общего знакомого, что придавало написанному еще большую непостижимость. И хотя всё было вполне естественным для талантливых ребят, но событие даром не прошло, не исчезло в толще задорных юношеских лет, а вылилось в необычное продолжение.
Дело в том, что, издавая свою первую книгу (это случилось спустя почти четверть века) я вдруг совершенно неожиданно вспомнил о том замечательном случае. Уходя воспоминаниями в подробности происходящего тогда на кухне, я вдруг понял, что в какой-то момент увидел Валеру писателем – да, именно самым настоящим писателем, что, собственно, и поразило меня больше всего. Не знаю, косвенно или напрямую, но таким образом Валера стал моим первым вдохновителем при проникновении в мир литературы. Дело в том, что пару лет спустя, учась в восьмом классе, я тоже начал писать нечто подобное и выпускать забавные «тетрадные» книги. Сегодня, когда у меня написано, издано и переведено на иностранные языки немало книг, я с удовольствием работаю с перспективными авторами, стремясь помочь им выпустить в свет свои произведения, при этом нередко вспоминая тот удивительный случай в нашей с Валерой дружбе.
То, о чем пойдет речь дальше, случилось несколько лет назад. В один из летних дней, заехав ко мне в гости на дачу, Валерий неожиданно познакомил меня со своими размышлениями, взглядами и переживаниями, собранными им в весьма объемном дневнике. Признаюсь, я был поражен тонкостью и немалым своеобразием сотворенного моим другом. Мне открылись самобытные, талантливые мысли-находки мастеровитого писателя, способные заинтересовать многих. Тогда и было решено приступить к подготовке выпуска в свет созданного Валерой. Дело, замечу, ответственное и очень непростое. Показав рукопись своим знакомым, весьма именитым литераторам, и получив одобрение, я включил написанное в свой издательский план: таким образом мне посчастливилось поучаствовать в литературной жизни не просто моего друга, но и человека, который, по сути, когда-то стал, сам того не подозревая, невольным провозвестником всей моей дальнейшей писательской судьбы, возбудив во мне интерес к сочинительству.
Теперь несколько слов о содержании этой книги. Известно, что самую короткую рецензию на свое произведение получил французский писатель Виктор Гюго: на его запрос в издательство с текстом, состоящий из одного лишь знака вопроса, пришел не менее лаконичный ответ – один восклицательный знак. Когда в книге нравится всё, лишние слова не требуются. Когда же в ней есть спорные моменты, прописные истины или новое и пугающее, нужно нечто большее, чем «палочка с точкой». Не один год знакомясь с трудами Валерия Киселевского, я неизменно приходил к выводу, что в них мне нравится почти всё. Особенно бросалась в глаза некая не то что новизна, а скорее самобытность его литературного почерка. Сам автор называл свои краткострочия виршами, что, надо отметить, весьма им подходит. Синтез афоризма, притчи, пословицы, пропущенных сквозь оттенки суфийских воззрений, вполне вмещался в это общее понятие - вирши, с разницей в том, что были они не религиозно-поэтическими, а несколько иными, как бы стоящими на грани между опусом и стихом в его древнем понимании. Верлибр, растворенный автором в лаконично построенных фразах и украшенный многочисленными словесными находками, преображался талантом Киселевского в нечто новое, что безусловно вызывало и вызывет интерес. Давно подметил, что авторы, которые работают интуитивно, отталкиваясь лишь от собственного воображения, не следят за мимолетной конъюнктурой мира искусств, а потому при определении жанра их творений нередко возникают затруднения в их литературной идентификации. Сами того не ведая и не проникая в пласты созданного их предшественниками, эти люди совершенно странным образом создают нечто новое, выходя на собственную дорогу и до конца оставаясь на ней со своим неподражаемым и весьма самобытным видением. Думаю, что таким образом и появляются своеобразные законодатели почерков и стилей. Знакомясь с рукописями Валерия Киселевского, я совершенно не сомневался, что в моих руках труды именно такого человека. В какой-то момент я привлек к работе над подготовкой к изданию его книги ряд литераторов, в том числе и писательницу Ирину Михайловну Соловьеву, обладавшую особым чутьём и немалыми знаниями в области необычных литературных находок. Проведя вместе не один вечер за изучением записей Валерия Михайловича, мы окончательно убедились в новизне открытого им жанра. Пройдет время и, вне всякого сомнения, данная манера найдет место в рядах отечественной, а то и мировой афористики. У книги появятся свои исследователи, рецензенты, почитатели, а мой друг станет основоположником нового направления, когда писательская мысль, соединяясь с авторским экспериментом, перерастает в изящную афористическую вязь, как нередко называет свои работы сам Валерий Киселевский, более известный в творческих кругах как Лера Серебро.
Член Союза писателей России
Терентий Травник.
Дело в том, что, издавая свою первую книгу (это случилось спустя почти четверть века) я вдруг совершенно неожиданно вспомнил о том замечательном случае. Уходя воспоминаниями в подробности происходящего тогда на кухне, я вдруг понял, что в какой-то момент увидел Валеру писателем – да, именно самым настоящим писателем, что, собственно, и поразило меня больше всего. Не знаю, косвенно или напрямую, но таким образом Валера стал моим первым вдохновителем при проникновении в мир литературы. Дело в том, что пару лет спустя, учась в восьмом классе, я тоже начал писать нечто подобное и выпускать забавные «тетрадные» книги. Сегодня, когда у меня написано, издано и переведено на иностранные языки немало книг, я с удовольствием работаю с перспективными авторами, стремясь помочь им выпустить в свет свои произведения, при этом нередко вспоминая тот удивительный случай в нашей с Валерой дружбе.
То, о чем пойдет речь дальше, случилось несколько лет назад. В один из летних дней, заехав ко мне в гости на дачу, Валерий неожиданно познакомил меня со своими размышлениями, взглядами и переживаниями, собранными им в весьма объемном дневнике. Признаюсь, я был поражен тонкостью и немалым своеобразием сотворенного моим другом. Мне открылись самобытные, талантливые мысли-находки мастеровитого писателя, способные заинтересовать многих. Тогда и было решено приступить к подготовке выпуска в свет созданного Валерой. Дело, замечу, ответственное и очень непростое. Показав рукопись своим знакомым, весьма именитым литераторам, и получив одобрение, я включил написанное в свой издательский план: таким образом мне посчастливилось поучаствовать в литературной жизни не просто моего друга, но и человека, который, по сути, когда-то стал, сам того не подозревая, невольным провозвестником всей моей дальнейшей писательской судьбы, возбудив во мне интерес к сочинительству.
Теперь несколько слов о содержании этой книги. Известно, что самую короткую рецензию на свое произведение получил французский писатель Виктор Гюго: на его запрос в издательство с текстом, состоящий из одного лишь знака вопроса, пришел не менее лаконичный ответ – один восклицательный знак. Когда в книге нравится всё, лишние слова не требуются. Когда же в ней есть спорные моменты, прописные истины или новое и пугающее, нужно нечто большее, чем «палочка с точкой». Не один год знакомясь с трудами Валерия Киселевского, я неизменно приходил к выводу, что в них мне нравится почти всё. Особенно бросалась в глаза некая не то что новизна, а скорее самобытность его литературного почерка. Сам автор называл свои краткострочия виршами, что, надо отметить, весьма им подходит. Синтез афоризма, притчи, пословицы, пропущенных сквозь оттенки суфийских воззрений, вполне вмещался в это общее понятие - вирши, с разницей в том, что были они не религиозно-поэтическими, а несколько иными, как бы стоящими на грани между опусом и стихом в его древнем понимании. Верлибр, растворенный автором в лаконично построенных фразах и украшенный многочисленными словесными находками, преображался талантом Киселевского в нечто новое, что безусловно вызывало и вызывет интерес. Давно подметил, что авторы, которые работают интуитивно, отталкиваясь лишь от собственного воображения, не следят за мимолетной конъюнктурой мира искусств, а потому при определении жанра их творений нередко возникают затруднения в их литературной идентификации. Сами того не ведая и не проникая в пласты созданного их предшественниками, эти люди совершенно странным образом создают нечто новое, выходя на собственную дорогу и до конца оставаясь на ней со своим неподражаемым и весьма самобытным видением. Думаю, что таким образом и появляются своеобразные законодатели почерков и стилей. Знакомясь с рукописями Валерия Киселевского, я совершенно не сомневался, что в моих руках труды именно такого человека. В какой-то момент я привлек к работе над подготовкой к изданию его книги ряд литераторов, в том числе и писательницу Ирину Михайловну Соловьеву, обладавшую особым чутьём и немалыми знаниями в области необычных литературных находок. Проведя вместе не один вечер за изучением записей Валерия Михайловича, мы окончательно убедились в новизне открытого им жанра. Пройдет время и, вне всякого сомнения, данная манера найдет место в рядах отечественной, а то и мировой афористики. У книги появятся свои исследователи, рецензенты, почитатели, а мой друг станет основоположником нового направления, когда писательская мысль, соединяясь с авторским экспериментом, перерастает в изящную афористическую вязь, как нередко называет свои работы сам Валерий Киселевский, более известный в творческих кругах как Лера Серебро.
Член Союза писателей России
Терентий Травник.