Когда меня спрашивают о свободе слова, то я отвечаю, что свобода слова как бы есть всегда... Не люблю я это словечко - «как бы», но в данном случае оно, как никогда, к месту. Да, я говорю: свобода слова есть, но все-равно есть "как бы". И в этом - правда.
Теперь поговорим о самой свободе. Мне видится, что любая свобода, в том числе и слова, в отличие от любви, имеет степени. Любовь их не имеет. Но, поправлюсь, не имеет лишь тогда, когда во главе всякой любви стоит любовь к Богу. Без таковой мы по-прежнему будем распределять любовь на подвиды: любовь к родителям, любовь к женам и мужьям, детям, работе и так далее. А когда придет любовь к Богу - уверяю вас, друзья мои, все перечисленные разновидности любви перестанут существовать по отдельности, точнее, станут любовью единой, ею одною - любовью к Богу!
Итак, по моему разумению, существует пять степеней свободы слова.
Первая, самая достойная: когда человек говорит всё, что может и хочет сказать, а сказанное - подчинено любви. Такую свободу я называю абсолютной свободой слова, когда любая критика фильтруется любящим сердцем говорящего. Здесь всё, что ни сказано - во благо. На земле, местами, такие слова можно услышать, но только местами и очень редко. И не скажешь, что это - "как бы" свобода слова.Такая свобода - настоящая!
Вторая степень свободы слова - это когда говорить можно всё, но последствия для говорящего будут самыми непредсказуемыми и далеко не сладкими. Это примерно то, что сейчас наблюдается в обществе, которое пребывает в демократическом состоянии. Опубликовал кто-то фельетон, а его убили за сказанное. Это и есть "как бы" свобода.
Третья степень свободы слова - это та, что формируется правящей в государстве идеей, и хорошо, если эта идея - благая. Такую идею поддерживает и власть. Естественно, всякая власть хочет остаться у власти, поэтому она и формирует мнение говорящих и пишущих для неё. Поэтов и бардов она хотя и не трогает, но и не жалует, а вот всякие шоу и байки, так это пожалуйста: на любой вкус и цвет. Это тоже "как бы" свобода . Я бы назвал ее наркотической. Все обмануты, но не сетуют. И все довольны.
Четвертая степень "как бы" свободы слова - заказная. Здесь, можно сказать, ее почти нет, этой свободы, но те, которые разделяют мнение хозяев, они вполне свободны в своих словах. Как говорится, пиши и говори, что хочешь, но не перегибай. Кстати, за этим «перегибай» и находится та свобода слова, что без всякого «как бы». Это, так сказать, к слову. Такая свобода бывает в тоталитарных государствах. И, наконец…
Пятая степень свободы слова - это латентная, скрытая свобода, когда лучше промолчать, а если уж и говорить, то лишь неслышно, про себя. Эту свободу «ни задушишь, ни убьешь», как поется в песне. Я называю ее потенциальной свободой слова. Она есть, но еще не вышла наружу. Не стала пребывать в той или иной степени дозволенности. И, конечно же, она тоже из тех самых «как бы».
В завершение напомню, что каждому рассуждающему о свободе слова стоит помнить о том, что «за всякое праздное слово ответ давать придется», а это будет куда поважнее свободы. За молчание пока еще никто никого не наказывал. Более того, говорят, что молчание – золото.
Терентiй Травнiкъ
Из книги «Больше всего на свете», 2017
Теперь поговорим о самой свободе. Мне видится, что любая свобода, в том числе и слова, в отличие от любви, имеет степени. Любовь их не имеет. Но, поправлюсь, не имеет лишь тогда, когда во главе всякой любви стоит любовь к Богу. Без таковой мы по-прежнему будем распределять любовь на подвиды: любовь к родителям, любовь к женам и мужьям, детям, работе и так далее. А когда придет любовь к Богу - уверяю вас, друзья мои, все перечисленные разновидности любви перестанут существовать по отдельности, точнее, станут любовью единой, ею одною - любовью к Богу!
Итак, по моему разумению, существует пять степеней свободы слова.
Первая, самая достойная: когда человек говорит всё, что может и хочет сказать, а сказанное - подчинено любви. Такую свободу я называю абсолютной свободой слова, когда любая критика фильтруется любящим сердцем говорящего. Здесь всё, что ни сказано - во благо. На земле, местами, такие слова можно услышать, но только местами и очень редко. И не скажешь, что это - "как бы" свобода слова.Такая свобода - настоящая!
Вторая степень свободы слова - это когда говорить можно всё, но последствия для говорящего будут самыми непредсказуемыми и далеко не сладкими. Это примерно то, что сейчас наблюдается в обществе, которое пребывает в демократическом состоянии. Опубликовал кто-то фельетон, а его убили за сказанное. Это и есть "как бы" свобода.
Третья степень свободы слова - это та, что формируется правящей в государстве идеей, и хорошо, если эта идея - благая. Такую идею поддерживает и власть. Естественно, всякая власть хочет остаться у власти, поэтому она и формирует мнение говорящих и пишущих для неё. Поэтов и бардов она хотя и не трогает, но и не жалует, а вот всякие шоу и байки, так это пожалуйста: на любой вкус и цвет. Это тоже "как бы" свобода . Я бы назвал ее наркотической. Все обмануты, но не сетуют. И все довольны.
Четвертая степень "как бы" свободы слова - заказная. Здесь, можно сказать, ее почти нет, этой свободы, но те, которые разделяют мнение хозяев, они вполне свободны в своих словах. Как говорится, пиши и говори, что хочешь, но не перегибай. Кстати, за этим «перегибай» и находится та свобода слова, что без всякого «как бы». Это, так сказать, к слову. Такая свобода бывает в тоталитарных государствах. И, наконец…
Пятая степень свободы слова - это латентная, скрытая свобода, когда лучше промолчать, а если уж и говорить, то лишь неслышно, про себя. Эту свободу «ни задушишь, ни убьешь», как поется в песне. Я называю ее потенциальной свободой слова. Она есть, но еще не вышла наружу. Не стала пребывать в той или иной степени дозволенности. И, конечно же, она тоже из тех самых «как бы».
В завершение напомню, что каждому рассуждающему о свободе слова стоит помнить о том, что «за всякое праздное слово ответ давать придется», а это будет куда поважнее свободы. За молчание пока еще никто никого не наказывал. Более того, говорят, что молчание – золото.
Терентiй Травнiкъ
Из книги «Больше всего на свете», 2017