Когда я читаю ту или иную книгу, рассматриваю картину или слушаю музыку, то порой возникает вопрос: что именно мешает мне их похвалить? Почему не могу взять и сказать: это мне нравится! Видимо, для того, чтобы произведение понравилось, должны сложиться и подойти друг другу два мира – мой внутренний и внешний, который, по сути, и отражает восприятие самого мастера. Дело это весьма непростое, поскольку речь, не много не мало, идет о воссоединении двух вселенных. И когда понимаешь это, то оценка того или иного произведения становится весьма затруднительна. К сожалению, мы, если что не нравится, в большинстве своем сразу фыркаем и отворачиваемся. И все-таки следует понимать, что при отрицательной оценке чего - либо мы не всегда сталкиваемся с тем, что заведомо плохо выполнено. Такая оценка, то есть негативная, - может быть реакцией нашего внутреннего мира, не соответствующего на данный момент тому, на что было направлено наше внимание.
А если, скажем, наш внутренний мир плохо развит? Тогда мы, встречаясь с чем-то более организованным и прекрасным, будем от него отворачиваться. Кстати, дети, оценивая произведения искусства, признанные мировыми шедеврами, в большинстве своем относятся к ним отрицательно. И то, что нравится взрослым, зачастую воспринимается детьми как некая бездарность. Заставьте ребенка слушать Чайковского или Вивальди и посмотрите, как он будет это делать: скорее всего либо извертится, либо начнет зевать.
Так что если вам не нравятся, допустим, стихи Пушкина, то это не означает, что они плохие. Скорее всего, вы просто не готовы к их восприятию. Я знаю немало людей, которым не нравится "Джоконда" , не интересны фильмы Антониони и не вызывает никаких эмоций литературная классика. И это далеко не дети, к тому же многие из них весьма и весьма образованные люди. Один мой знакомый литератор как-то раз признался, что Евангелие он прочитал еще в школе и не собирается повторно изучать эту скучнейшую книгу. С другой стороны, у каждого произведения, даже если оно
несовершенно, всегда найдутся свои почитатели и зрители. Но если это так, то в чем же заключается критерий красоты? На чем зиждется шедевральность того или иного предмета искусства? Неужели она обусловлена только объединением мнений известных критиков? И есть ли гарантия, что они правы? И почему, скажем, мне должно нравиться то, что понравилось в свое время Белинскому, Писареву или Лотману в литературе? Или нашим современникам Эберту, Треверсу, Энтони Скотту - в кино? Имею ли я право принять их точку зрения как неоспоримую? Возможно, это может быть и правильным, ибо за их мнениями - опыт многих и многих лет изучения и анализа, но даже это не дает верного определения достоинств того или иного шедевра, поскольку даже корифеи нередко расходятся во мнении по одному и тому же вопросу.
И все-таки то, что принято и одобрено большинством из них, становится мировыми шедеврами. Социально это вполне верный подход, но индивидуально он абсолютно не оправдан, поскольку индифферентен к субъекту, изучающему то или иное произведение. Группа эстетствующих знатоков вряд ли сможет верно оценить что-то из того, что нравится народным массам. Поинтересуйтесь у Сергея Соседова тем , как он относится к трехаккордовому «блатняку» или ресторанной попсе, проще говоря, к ресторанщине? Ответ заведомо известен. Тем не менее, эту музыку слушают и любят три четверти населения России. Если считать таковую низшей формой уровня культуры, то получается, что все эти слушатели - абсолютно бескультурные люди. И даже если предположить, что все они переросли эту музыку, то почему они продолжают её слушать? Видимо, интегрированный подход в оценке искусства все-таки абсолютно неуместен, ибо искусство требует анализа. Вот мы и вернулись к тому, с чего начинали – к индивидуальной точке зрения, которая, в конечном счете, все так же не определяет качества произведения, а говорит лишь о том, насколько лично вы способны постигнуть его глубину. Парадокс заключается в том, что никакая ваша оценка, даже если она профессиональная, никогда не сможет точно определить место того или иного произведения к изначально заданной шкале эстетических вневременных ценностей, а всегда будет только вашим персональным мнением, и потому делиться им, а тем более его навязывать - совершенно бессмысленно. Вас услышит и поддержит разве что ваш единомышленник, чей внутренний мир сформирован примерно в таких же, как и ваш, условиях.
К сожалению, есть методы обработки массового сознания, когда в юном возрасте человеку прививается система ценностей, по сути не являющаяся благой. Происходит спекуляция свойством детской психики принимать всё за чистую монету. В какой-то степени все мы - жертвы ввинченной в нас с юности той или иной идеологии, пересмотреть которую по силам лишь единицам. Атеистическое, равно как и религиозное мышление сформировано в нас под воздействием массы причин, что крайне вредно для постижения оных, а потому большинство из нас ограничивается лишь тем, что формально следует тем или иным путем.
В свое время, работая в православной гимназии, я видел, как ратовали родители за то, чтобы и в общеобразовательных школах преподавали закон Божий. Обычно мое мнение оставалось в меньшинстве, поскольку я выступал за естественное формирование взглядов ребенка, ограниченное лишь общепринятыми нравственными императивами. Прошло более двадцати лет – дети выросли, и большинство из них не только не ходят в церковь, но и отказываются от религиозного образа жизни, что является вполне достаточным доказательством сырости данного метода.
Как-то, будучи школьником, я написал сочинение, где обосновал свои взгляды на Обломова как на положительного героя, за что получил тройку - так оценили содержание. Ни бунтарем, ни нонконформистом я не был, но это была четвертная контрольная, и мне не повезло. От своего мнения я не отказался, но сразу попал в разряд слабо успевающих. Не знаю, насколько это было осознанно, но по сути то была попытка сформировать во мне чуждое для меня, но общепринятое мнение, лишив тем самым смелости говорить о своих взглядах.
Точки зрения так устроены, что не могут быть расставлены над «и», а потому сегодня я совершенно убежден, что прогресс в развитии того или иного общества зависит только от его терпимости к инакомыслию. Что касается критиков всех мастей, то на них, как ни на ком другом, лежит ответственность за то, чтобы не переусердствовать в столь тонком деле, как формирование общественного мнения, и понимать, что рано или поздно под его невыносимый гнёт попадёт всякий, кто просто решится высказать мнение собственное.
Терентiй Травнiкъ. Из книги "Блокнот для записей".Когда я
А если, скажем, наш внутренний мир плохо развит? Тогда мы, встречаясь с чем-то более организованным и прекрасным, будем от него отворачиваться. Кстати, дети, оценивая произведения искусства, признанные мировыми шедеврами, в большинстве своем относятся к ним отрицательно. И то, что нравится взрослым, зачастую воспринимается детьми как некая бездарность. Заставьте ребенка слушать Чайковского или Вивальди и посмотрите, как он будет это делать: скорее всего либо извертится, либо начнет зевать.
Так что если вам не нравятся, допустим, стихи Пушкина, то это не означает, что они плохие. Скорее всего, вы просто не готовы к их восприятию. Я знаю немало людей, которым не нравится "Джоконда" , не интересны фильмы Антониони и не вызывает никаких эмоций литературная классика. И это далеко не дети, к тому же многие из них весьма и весьма образованные люди. Один мой знакомый литератор как-то раз признался, что Евангелие он прочитал еще в школе и не собирается повторно изучать эту скучнейшую книгу. С другой стороны, у каждого произведения, даже если оно
несовершенно, всегда найдутся свои почитатели и зрители. Но если это так, то в чем же заключается критерий красоты? На чем зиждется шедевральность того или иного предмета искусства? Неужели она обусловлена только объединением мнений известных критиков? И есть ли гарантия, что они правы? И почему, скажем, мне должно нравиться то, что понравилось в свое время Белинскому, Писареву или Лотману в литературе? Или нашим современникам Эберту, Треверсу, Энтони Скотту - в кино? Имею ли я право принять их точку зрения как неоспоримую? Возможно, это может быть и правильным, ибо за их мнениями - опыт многих и многих лет изучения и анализа, но даже это не дает верного определения достоинств того или иного шедевра, поскольку даже корифеи нередко расходятся во мнении по одному и тому же вопросу.
И все-таки то, что принято и одобрено большинством из них, становится мировыми шедеврами. Социально это вполне верный подход, но индивидуально он абсолютно не оправдан, поскольку индифферентен к субъекту, изучающему то или иное произведение. Группа эстетствующих знатоков вряд ли сможет верно оценить что-то из того, что нравится народным массам. Поинтересуйтесь у Сергея Соседова тем , как он относится к трехаккордовому «блатняку» или ресторанной попсе, проще говоря, к ресторанщине? Ответ заведомо известен. Тем не менее, эту музыку слушают и любят три четверти населения России. Если считать таковую низшей формой уровня культуры, то получается, что все эти слушатели - абсолютно бескультурные люди. И даже если предположить, что все они переросли эту музыку, то почему они продолжают её слушать? Видимо, интегрированный подход в оценке искусства все-таки абсолютно неуместен, ибо искусство требует анализа. Вот мы и вернулись к тому, с чего начинали – к индивидуальной точке зрения, которая, в конечном счете, все так же не определяет качества произведения, а говорит лишь о том, насколько лично вы способны постигнуть его глубину. Парадокс заключается в том, что никакая ваша оценка, даже если она профессиональная, никогда не сможет точно определить место того или иного произведения к изначально заданной шкале эстетических вневременных ценностей, а всегда будет только вашим персональным мнением, и потому делиться им, а тем более его навязывать - совершенно бессмысленно. Вас услышит и поддержит разве что ваш единомышленник, чей внутренний мир сформирован примерно в таких же, как и ваш, условиях.
К сожалению, есть методы обработки массового сознания, когда в юном возрасте человеку прививается система ценностей, по сути не являющаяся благой. Происходит спекуляция свойством детской психики принимать всё за чистую монету. В какой-то степени все мы - жертвы ввинченной в нас с юности той или иной идеологии, пересмотреть которую по силам лишь единицам. Атеистическое, равно как и религиозное мышление сформировано в нас под воздействием массы причин, что крайне вредно для постижения оных, а потому большинство из нас ограничивается лишь тем, что формально следует тем или иным путем.
В свое время, работая в православной гимназии, я видел, как ратовали родители за то, чтобы и в общеобразовательных школах преподавали закон Божий. Обычно мое мнение оставалось в меньшинстве, поскольку я выступал за естественное формирование взглядов ребенка, ограниченное лишь общепринятыми нравственными императивами. Прошло более двадцати лет – дети выросли, и большинство из них не только не ходят в церковь, но и отказываются от религиозного образа жизни, что является вполне достаточным доказательством сырости данного метода.
Как-то, будучи школьником, я написал сочинение, где обосновал свои взгляды на Обломова как на положительного героя, за что получил тройку - так оценили содержание. Ни бунтарем, ни нонконформистом я не был, но это была четвертная контрольная, и мне не повезло. От своего мнения я не отказался, но сразу попал в разряд слабо успевающих. Не знаю, насколько это было осознанно, но по сути то была попытка сформировать во мне чуждое для меня, но общепринятое мнение, лишив тем самым смелости говорить о своих взглядах.
Точки зрения так устроены, что не могут быть расставлены над «и», а потому сегодня я совершенно убежден, что прогресс в развитии того или иного общества зависит только от его терпимости к инакомыслию. Что касается критиков всех мастей, то на них, как ни на ком другом, лежит ответственность за то, чтобы не переусердствовать в столь тонком деле, как формирование общественного мнения, и понимать, что рано или поздно под его невыносимый гнёт попадёт всякий, кто просто решится высказать мнение собственное.
Терентiй Травнiкъ. Из книги "Блокнот для записей".Когда я