Всем моим крестным детям
посвящается…
Приходит другое время и иное дыхание посещает тебя, и тут понимаешь, что по-старому жить уже отвратительно, а по-новому - не умеешь.
Ты ищешь в себе силы и находишь бессилие, страдаешь, пытаешься понять, что происходит и понимаешь, что обратной дороги нет. Глубокое ощущение бесцельно прожитых лет и дней.
С чего начинать, как вырваться из паутины пристрастий, опутавших тебя, когда ты был юным и в дерзости своей позволял себе пробовать многое, будучи уверенным, что ты хозяин всех своих желаний.
Так было долго время, но наступал момент, когда ты понимал, что это тебе мешает, но более уже не мог остановиться, продолжая забивать гвозди в пустоту, пытаясь достроить надуманный и непонятный дом своих мироощущений.
Эта уверенность в ephemeros, основанная только на слепоте, вела тебя во времени и приводила в тупики и ловушки, достойные твоей глупости. Ты хватался за все и пытался менять все вокруг, но только не себя, видя источник несчастий вовне. Доказывал другим их плохие поступки, спорил, но о себе думал меньше всего. Твоя война с невидимым врагом в окружающих (sensus) потерпела поражение, потому что ты сам себя не победил. Ты воевал с другими, не зная ни стратегии, ни тактики боя, призывая на помощь лучшие свои чаяния и переживания и при этом беспечно убивая их собственными делами и поступками.
Ты желал многого, но не хотел ничего в себе отдать и изменить. Смело идя вперед на лютого врага под знаменем, сшитым из лоскутков обрывочных знаний, домыслов, чужых мыслей, под барабанную дробь собственного снобизма, "опыта", empeiria, уверенности, легко меняя свое мнение, если впереди был сильный противник, используя его опыт в собственных переживаниях, страдал, падал, но все же шел, цепляясь за все, что могло сохранить твой балаган воззрений и идей, пока...
MODUS VIVENDI
Каждый день, глядя на очередной проступок, я говорю, что это в последний раз, а оно все повторяется вновь и вновь, настойчиво и властно, спрашивая мое желание об этом и получая от меня твердый отказ. Я знаю, что так нельзя, что это плохо, я вижу, что это мне мешает, путает мои мысли, повиснув тяжелым камнем на груди, сковывает ноги цепями, но я не могу убежать от этого и ничего не могу с этим поделать.
“Она” проявляется в самых неожиданных местах, и короткая схватка с ней заканчивается моим поражением, я подчиняюсь и сдаюсь, имея в себе тайную мысль, что этого больше уже не будет никогда. Она не смеется надо мной, она, просто, молчит и всякий раз берет свое. Я ненавижу ее, но при этом живу, как с самым любимым , что есть в моей жизни.
...Привычка, - будничная, безликая, серая вуаль на моей реальности. Нехитрая власть надо мной, неимоверно цепкая и неуловимая.
Она влилась во все пустоты моего естества и уснула там, пробуждаясь только тогда, когда голодна, чтобы взять свое, и я кормлю ее. Она неразборчива и съедает мое здоровье, мои мысли, мою жизнь, в конце концов. Она истязает меня, протягивая мне лакомый кусок моей слабости, пропитанный ядом. Я плетусь за ним, как приученное животное и не могу без него жить...
Еще я знаю, что когда она меня съест, она не будет радоваться победе, а уныло продолжит свой путь дальше и дальше. Сколько раз я выгонял ее, но она каждый раз возвращалась ко мне. Возвращалась именно тогда, когда я был в беде и, протягивая мне руку помощи, еще больше топила меня равнодушно глядя мне в глаза. Она приходила, хоть я ее и не звал. Я вообще ее никогда не звал. Она приходила сама, как старая хозяйка моего дома, садилась предо мной и мне доставляло радость услаждать ее незатейливые просьбы, она выпивала мелкими глотками мой бокал жизни, глядя сквозь меня, и постепенно засыпала, то скомкано и виновато, то вальяжно и раскидисто.
Проснувшись, она либо требовала еще выпить, либо, не прощаясь, уходила, не назначая нового свидания, потому что знала, что всегда рядом.
Она следила за самыми неуловимыми проявлениями моего сердца, и когда смутное желание только закрадывалось в мою душу, она была уже здесь, рядом, и я, как бездомный пес, готов был кататься в ногах своей хозяйки, за то, что она меня кормила костями страстей с человеческой свалки.
Она заменяла мне все глубокие и яркие переживания, сведя их к повседневности и серости. К чему бы не возникало у меня пристрастие, рано или поздно за этим возникало ощущение искусственности.
Таким образом, естественные желания, поиски, мысли осуществлялись в неестественном, уродливом виде.
* * *
Моя хромая "подруга", спотыкающаяся, но следующая за мной по пятам.
Я помню, как это начиналось. Попробовал - понравилось, потом еще и еще.
Или по-другому: попробовал - не понравилось, но все равно еще раз, и еще... unum et idem.*
Привычка, зная, что ей самой не закрепиться, пыталась выстроить во мне цепь соответствий, оправдывающих ее. Вглядываясь в свое нынешнее состояние я вижу, что ей удалось это весьма успешно.
______________________________________* одно и то же (лат.)
* * *
Многое строится на привыкании. Как правило, дурное опирается на приятные переживания, настроения, и соединившись с ними устойчиво закрепляется во мне.
Я часто задумывался, что же меня заставляет повторять что-то, что заведомо дурно. Да, я привык, но что питает, что поддерживает эту привычку?
Могу предположить следующее:
Привычка развивается при создании благоприятных условий для ее репродуцирования, т.е. она паразитирует на некоей психо-эмоциональной палитре, выявившейся на базе наших нерешенных желаний, стремлений и чаяний.
Другими словами, она возникает как "естественный" реализатор наших, невоплощенных в данный момент, желаний.
И еще причина скрывается во внутренней невосполненности всегда желаемой целостности. Стремление к полноте в себе и вокруг себя приводит к бесконечному числу психологических уродств, базирующихся на легкости приобретения этих навыков volens nolens*. Быть может, только бесстрастное стремление к идеалу может нас уберечь от этого хаоса утилитарного бытия и его “реального признака”, коим и является привычка.
______________________________________
* волей неволей (лат.)
* * *
... И бросает тебя в омут воспоминаний, всплывает плохое и терзает. Не получается забыть,.. больно и тяжело. Ты уже страшишься это повторять и бежишь от этих соблазнов, но мысль, что когда-то ты это сделал бывает, порой, невыносива. Зачем?.. Кто и что толкнуло тебя к этому?..
Совесть... твоя верная подруга... терзается и тебе плохо. Что может оправдать тебя? Прежде всего ты сам, друзья, ситуация и многое другое, но только не совесть. Так устроена великая Совесть, что она неподкупна, она не оправдывает, она указует на факты и молчит. Ее приговор прост и ясен в своей честности: Ты сделал плохое и это всегда будет с тобой до…
Это плохое уйдет глубоко в лабиринты твоей памяти, но не выйдет наружу, так как это имело место быть. И теперь пусть все это станет скорбным памятником на пути к твоему восхождению к "славе". Кто бы не протягивал тебе руку и не хвалил тебя, знай, что у тебя есть прошлое, и не просто прошлое, а то, которое будет ныть как ноют старые раны в плохую погоду при всех душевных трудностях.
Чем лучше будет тебе, тем сильнее будут мучить проступки и дела. Зачем, зачем я это делал и сделал это?
Кто меня толкал к этому? Ведь я знал, что это плохо или, по крайней мере, понимал, что так делать нельзя.
VERBA VOLANT,
SCRIPTA MANENT*
Прошло время. Многое забыто и ушло, но стоит только остаться одному... Память!.. В ней живет все. Она принимает в свой дом любых гостей, и иногда ты встречаешь в нем кого-то из старых знакомых, и он, протягивая тебе руку, улыбаясь, говорит:
"А помнишь, как тогда, давно? Забыл? Ну точно… Это ведь давно было. Да, ладно. Хотя, как я вижу, ты вроде бы другим стал, повзрослел, постарел, подзабыл...
__________________________________
*слова улетают, написанное остается (лат.)
Ума прибавилось; вижу и детей воспитываешь и других учишь... Молодец, правильно все делаешь...
...Ты смотри, какой ты стал поборник всего дурного. Накидываешься на все, как пес цепной… И возразить-то тебе нечем, ведь правильно все говоришь...»
* * *
Я вижу ты отворачиваешься? Ну что ты, куда ты денешься, я, ведь, живу в тебе, в твоем “доме”, в твоей памяти.
Почему ты меня смущаешься? Это я должен тебя не любить, ты меня создал и поселил в себя. Я полностью отрицательный персонаж в твоем действии. Меня зовут - проступок. Я ошибка твоей слабости и неграмотности. Я родился из твоих греховных размышлений и, обманув тебя, подружился с тобой.
Молчишь... Что тебе сказать, suum cuique*... Я вижу, как ты встречая меня, пытаешься возражать, оправдываться, но не получается.
Ты знаешь, мне и самому нелегко жить в тебе сейчас. Ты меня сделал изгоем, завалил меня всем своим текущем хламом, я прячусь, скрываюсь на свалке твоих низменных мыслей и деяний. А когда-то ты со мной заигрывал, дурачился и искал встреч.
Но теперь я забыт, я на помойке у памяти. Поверь, там совсем отвратительно, но я там не одинок. Ты многого не помнишь из того, что совершил, благодаря моей помощи, но поверь, все сохранилось в моих дневниках.
Все это существует в тюрьме твоей, точнее, теперь уже нашей общей памяти... Многотомное дело, хранящееся в подсознании.
_____________________________________* suum cuique - каждому свое (лат.)
* * *
Я знаю, что ты ненавидишь их, но они не сами к тебе пришли. Когда-то ты их вселил и теперь запер всех в отвратительных подвалах своего прошлого. Но время от времени эти двери открываются, и ты пополняешь эту армию изгоев света.
Скажу, что, может быть, придет время, когда вы будете все реже и реже видеться и может быть вскоре встречи прекратятся и вовсе…
Что ж? Я лишь безвольная тень, гадкий помысел, паразит, развивающийся на ранах твоей души, питающийся ее слабостью. Моя жизнь в ее смерти. Мне отвратительно стремление к хорошему. Я мешаю ей и торжествую, когда она в немощи падает и отчаянно водит вокруг руками в собственной слепоте. Мне хорошо, когда плохо ей. И была бы победа, но ты невидимым образом связан с хорошим в себе, и этот союз невозможно разрушить, он вечен. Все люди одинаковы в этом и это закон. Как бессильна моя злоба в желании разорвать эту связь! Как же она бессильна! Но я упорен, я искушаю тебя вновь и вновь…
И даже когда мне удается что-то нарушить, то сила закона (absolutus) возвращает все на свои места, правда многое зависит от самого человека.
Это говорю я, твой проступок, твое падение, твой грех, твоя смерть... Я знаю, что мои силы быстро иссякнут, если я начну войну с тобой, когда ты в силе. Ты ведь силен, когда с тобою Бог. Вы, люди, все сильны с Богом, но вы так беспечны, что не помните лб этом и попадаете в сети помыслов и искушений. Но стоит вам опомниться, и тогда кончается моя власть. Здесь все бесполезно, но я хитер, и я увожу вас от этого пути.
Имя мне - соблазн. Как приятно соблазнить, запутать, увести в сторону и наблюдать, как ты, сейчас я обращаюсь уже к тебе, так вот, как же мне приятно зрить, как ты успокаиваешься в этом болоте, как ты полным ртом хлебаешь зловонную воду пагуб жизни и при этом восхваляешь это “вино”. Дни идут, тебе хорошо и жизнь твоя бесконечна. Зачем умирать, ведь жить так хорошо.
Но все не выпьешь, не съешь, женщины, их много, они проходят чередой, они научены соблазнять, если захотят, эта их природа. Вот, ты выхватываешь то одну, то другую, но у тебя не ладится ни с той, ни с другой, и ты обвиняешь их в этом, но жить без них не можешь, и круг, созданный мною, почти замкнут. Новый спектакль придуман - Это бег за удовольствием по дороге к приближающейся старости. Но ты не видишь ее. А кто ее из вас видит? Беспечно порхающие мотыльки... Для каждого из вас будет осень... Ах, ах, как коротко лето! А еще и дождик бывает...
И когда ты имеешь почти все, я даю тебе новую задачу.
* * *
Посмотри... Ох, как ты тоскуешь в своем одиночестве. Чем ты недоволен, ведь вокруг тебя столько “людей”, которые не могут без тебя. Они тоже живут рядом со мной в твоей памяти. На помойке всегда много мух, крыс, птиц и… кошек. Выбирай, с кем сегодня провести тебе вечер. Ты обижен за мои слова? Ах, да... Какая же это свалка, ведь у тебя в душе все это так дорого, так изящно, так утонченно. И не беда, что к каждому из этих предметов ты приложил лишь одно свое умение - стяжать. Стяжать любым способом - честным и нечестным, больше и больше. Потеряв в конце концов понимание - зачем тебе это нужно.
Эй, где ты, я тебя не вижу, ты потерялся среди этой материальной мертвечины.
Слушай, а зачем тебе все это нужно, да еще так много?
...Ох, как ты расстроен. Молчишь... Ну ничего, я тебе помогу развеять скуку. Подскажу… Возьми и раздай часть своего богатства, и ты приобретешь славу. Тебя будут почетать, о тебе будут говорить и писать в ваших газетах. Ведь это очень приятно. Тем более я не говорю тебе, чтобы раздать все, а только о части. Ты ведь ничего при этом не теряешь, а сколько получишь приятного.
А чтобы совсем хорошо было, покажи, сделай вид, что отдаешь последнее. Вот и все, ведь это не сложно. Признайся, что часто так думал, да и делал тоже.
А помнишь, как ты обижался, когда на твою доброту кто-то не обращал внимания, а иногда отвечал и изменой. Как же так?! Ты к нему со всей душой, а он не оценил, не разглядел, как же он мог. Ты жаловался на него всем, сплетничал и ныл… Ты готов был уничтожить этого человека и ненависть кипела в тебе жирным прогоркшим маслом. Как же так? Ты ведь искренне участвовал в нем, думал о нем, помогал... и вдруг злость и ярость появилась в тебе, куда все исчезло, где эта твоя доброта…
. Может быть ты ошибся, и помогать надо тому, кто не обязательно нуждается в твоей помощи, но может оценить ее, благодарить тебя, воспевать тебя и ходить за тобой.
Удивительно, как у людей легко “купить” расположение... Достаточно стать богатым и время от времени снимать пенку и излишки с кипящего котла собственных удовольствий и раздавать это нищим и нуждающимся.
О, я вижу, как ты недоволен, тогда поговори вот с этой, с твоей вечной узницей, с гордостью.
Вспомни прошлое, как ты брался за все, но ничего не получалось, а ты злился и обижался и обвинял всех, кроме себя в этом. Ты пытался строить свою жизнь сам, но почему ты ни разу не спросил о том, как это делается у знающих людей. Ах, да, я совсем забыл, ты ведь и сам все знал.
Но сколько раз к тебе приходили добрые люди и искренне желали помочь, и ты их ненавидел. Шипел как змея, пытаясь высмеять их, унизить, оскорбить. Твоя злоба изливалась из тебя зловонной массой, залепляла тебе глаза, лицо, руки и ты, отплевываясь этими сгустками, пытался уничтожить того, кто не подходил в гладко выстроенный забор твоей самостности, надежно защищающий двор твоей же пустоты. Ах, как ты боялся правды. О, как ты дрался с ней. Этот вечный прекрасный праздник собственного Эго - я могу, я знаю, я понимаю, я хочу... Я хочу только так, я понимаю как надо, я знаю все, я могу и без тебя.
Кто не может жить моим миром, тот прочь от меня. Ты говоришь, что ты реалист, но что такое реальность? Для тебя, как я вижу, это те законы, которые, базируясь на ваших инстинктах, помогают вам выживать. Отсюда вывод прост - не нужны в этой жизни бедные, больные, слабые. К чему надо стремиться? Ответ твой прост, и гордость тебе подсказывает - к богатству, здоровью и силе.
А помнишь, когда ты заболел, как ты ныл и обвинял всех в жестокосердии и искал помощи и поддержки. Все были виноваты в этом. Тебе было так жалко себя, и ты пытался выдавить сострадание из других любым способом, даже истериками, привлекая к себе внимание.
И как возненавидел того единственного, кто был рядом, протянул руку и взял часть твоих страданий к себе. Как ты его бичевал потом и травил, потому что он был единственным свидетелем слабости твоего Эго.
Но Эго - это алчущее животное, и оно часто перерастает в своих желаниях наши возможности. И опять все очень просто, возьми в попутчики того, кто выгоден.
О ком ты можешь сказать другим: вот мы с ним знакомы. Ах, как хорошо, когда тебя уважают за заслуги другого. Как приятно хвастаться и приписывать себе хорошие поступки других.
Это так часто случается. Это так легко.
Проходят дни, tempora mutantik, et nos mutamur in illis* и торжествует безумство, и страшно встать на колени, легче ставить других на колени пред собой.
А когда ты сталкиваешься с тем, кто просто молчит и не отвечает на требования твоей слепоты, в тебе просыпается гнев. Это вечно голодный, оборванный пес в тюрьме твоей памяти. Со всей яростью он набрасывается на свою жертву и не пускает ее в тебя. А гордость, придерживая пса на привязи, то укорачивает ее, то удлиняет, любуясь, как тот, сходя с ума от этой оргии, любыми способами уничтожает случайно вторгнувшегося _______________________________
* времена меняются и мы меняемся с ними (лат.)
В зону безграничной слепоты, созданной искусственным мерцанием собственного упоения.
Все это тебе знакомо. Мы все узники твоего мира. Ты воюешь с нами, мы объявляем войну тебе. Чем сильнее ты нас ненавидишь, тем больше ты отвратителен всем нам. Мы – это твои дурные помыслы. Мы семена грехов, мы живучи, как сорняки.
Но, как я вижу ты становишься крепким и закаленным. Тогда вспоминай, и здесь не придется “глубоко копать”.
Не помнишь? Ну, как же так - это ведь так просто и так красиво, так изящно и легко, вспоминай:
Кто нам дает отдохновение
И радость встреч, и боль разлук
И к страсти вечное стремление
Сгорая от пытливых рук.
Кто наделяет нас обманом
И прославляет в нас порок
И нас бросает бездыханным
Испив из уст последний сок.
Кто ловит нас рукой, как мух.
Прихлопнув нежною ладошкой,
Вновь отпускает понемножку
Ласкает сладким пеньем слух.
В ней вечна тайна, но разгадка
Здесь в выживаемости, друг.
И нас, меняя как перчатки,
В ней торжествует злобы дух.
Но мы стремимся к ней на жало,
И яд ее имеет власть
Над всем, что в нас еще дышало,
Чему в ней суждено пропасть.
Кто лечит ядом от разлук,
Так это… женщина, мой друг.
Сколько раз ты стремился к ней, ища в ней друга, единомышленника и собеседника. Она слушала, пыталась понять, но отказывалась, как только находила что-то лучшее, надежное и привлекательное.
Но не ее беда в этом. Посмотри на себя, как ты похотлив, как ты каждым своим взором съедаешь ее. Тебе хочется много и разного, потому что тебя не хватает на долго, ты устаешь, потому что женщина всегда жаждет, а ты пуст, и ты уходишь к той, которая еще не знает тебя. Она смотрит на тебя как на жертву и готова идти на все, чтобы изведать твои глубины, будешь ли ты стоек в ее упряжке. И ты презираешь женщин, а вместе с ними и все хорошее, не разобравшись, где правда, а где ложь. Как еще можно оправдать собственное бессилие. Унизить легче, чем понять. Бросить легче, чем нести. Зачем тогда обещать, обнадеживать, врать.
Да, ты можешь сказать, что сегодня ты другой, чем вчера. Кто возразит тебе?.. Но ты ведь понимаешь, что это скверно. Если исходить из этого, то на вопрос - какой ты? - есть один ответ - никакой: пустота, серость, туман, иллюзия значимости и бесконечная череда безликих дней.
Вспоминай еще... Как тебя волновала женщина, девушка, девочка еще в далеком прошлом. Как ты страдал, терзаясь между похотью и слабыми, еще не развитыми сердечными подвигами. “Великолепный” рыцарь в шлеме, имеющем форму свиной головы. Желание нравится всем женщинам, как оно красиво. Мужское начало бытия. Сколько сил и труда уходит на то, чтобы выделить себя для женщины, и как оно съедает в тебе все молодые ростки мудрого, глубокого, верного. Ты ослеплен, пускаешь вход все средства, чтобы покорить женское коварное сердце, которое с радостью покоряется. И не твоя в этом заслуга, а природа заставляет его так поступать. Но хитрость управляет этой уступчивостью. Сколько раз на тебя смотрели как на товар, оценивая реальную твою стоимость, и цена росла в зависимости от того, сколько нежности, а точнее лести, ты изливал на чувствительный женский слух.
* * *
Но кончалось время взаимности и наступало время одиночества (solitude).
А вот и твоя подруга, она тоже в этой тюрьме, только имеет больше возможностей и прав. Она соблазняет тебя изнутри - терзает все твои органы чувств и приходит к тебе во сне в изысканных и грязных формах. Как часто ты ведешь диалоги с ней, с блудницей дома твоего, и она непринужденно рассказывает тебе истории из твоего прошлого. Картины из этих воспоминаний украшают бесконечные казематы ее пошлой коллекции.
Вспоминаешь... Сколько раз эта страсть приходила к тебе и ты вел с нею беседы. Ты искал удовольствия во всем, что могло утешить тебя в этом пороке. Все твое естество в эти мгновения было наполнено желанием увидеть, дотронуться, ощутить. Твоя плоть горела, возбуждалась, твои руки не повиновались тебе, все было нацелено к тому, чтобы получить удовольствие. Сколько раз это повторялось в мыслях, взглядах и делах.
Мерзкий, грязный, мелкий и ничтожный блуд. Он, принимая личину утешения и удовольствия, разлагал тебя, и ты тонул в этой смердящей реке собственной похоти.
Тебя выносило как щепку на берег, и ты, не успевая опомниться, смывался новой волной приторного разврата.
Я вижу, ты стесняешься, стыдишься, а что еще можно делать в этом, как не краснеть.
Ты, погрязший в любодеянии, разврате, в море самовозбуждений и самоудовлетворения. Ты, глаза, которого могут смотреть на женщин не иначе, как начиная с ее ног. И женщины, надо сказать, с удовольствием их выставляют напоказ (scabreux), все отточено до мелочей.
Ты, превративший инстинкт продолжения жизни в науку об удовольствиях, создал порочную теорию и умело пользуешься ей для оправдания своей "грязи" и "животности". И ты называешь любовью то, о чем и думать-то по настоящему вредно. Жалкий раб своего тела, даже не всего, а только его части. Ты запутался в понятиях и думаешь, что счастье в одной из женщин. Частично ты прав, но разве можно хватать и отбрасывать все подряд. Не похож ли ты на сапера, который, чтобы убедиться, что перед ним мина, ищет и вскрывает каждую из найденных. И чем больше неудач, тем больше виноваты женщины, а для тех кто? Ну, конечно же - мужчины. Сколько разговоров об одном и том же. Даже в старом теле и то эта возня живет. Скучно и обыкновенно. Двое, которые не могут друг без друга жить, мужчина и женщина, ищут способы друг друга подавить и унизить.
Я могу продолжать, но как вижу ты что-то не в себе. Я что-то не так сказал? Ну, извини, тогда.
Я тоже вежливый. А вообще скажу, что эту яму можно копать бесконечно, и ты сидишь на самом дне.
Удовольствия правят жизнью и ведут нас в вечную смерть. Я не видел слепее человека, чем погрязшего в удовольствиях. И чем больше хочется и при этом получается, тем туже повязка смыкается на глазах.
Долго спать - уютно спать. Много есть - вкусно есть. Жить красиво, быть красивым. Быть веселым, везучим, удачливым и при этом любым способом. Нужно играть в жизнь. Неправда ли, замечательный лозунг?
Ты не согласен? Сum granosalis*
__________________________________________* язвительно, с иронией (лат.)
* * *
Ну что ж, убедись сам и открой свое подземелье еще раз. Ты хоть раз отказался от хорошего, если была возможность взять похуже. Зачем? Кто же так делает? И в этом закон верен. Люди приучены к уродству самим уродливым развитием жизни. Серое на черном почти не заметно.
Гибкое, вялое, маслянистое содержание человека легко заполняет ту ржавую, мятую под ударами истории и времени форму жизни, не в силах, а точнее не желая ее менять, живя по принципу: я буду спать на мятой постели, коли, я сам ее измял.
Если я живу в мусоре, и этот мусор дело рук моих, то он уже вроде как и не мусор и даже полезен. И ты роешься в мусоре, натыкаясь на трудности.
Как тяжело решать задачи, да еще сидя в этом хламе, созданном твоим временем.
Я предлагаю тебе хороший выход - не решать, а отвлечься, уйти от этой искалеченной действительности.
Налей-ка чарку, добрую, вина,
И я упьюсь и позабуду горе...
В ней жизнь любовью
ко всему полна
Я вновь гуляю
ветром на просторе.
И больше нет
здесь для меня преград,
Я сам себе герой, я взял свой град.
На башнях флаги водрузил,
И разогнал тоску
нелепой жизн этой.
Эй, веселись со мной,
Пой песни, пей вино
Смерть не страшна,
не важна жизнь,
Коль той не миновать,
А эта все равно пройдет...
И вьется дым и льется вино, утешая, вселяя силы. Кто может без этого, ведь это естественно, так поступают все.
"Все пьют" вместе, но умирает каждый отдельно; спившийся, забытый, полуразложившийся, гнилой, но еще живой человек. И пить уже не может, и нет сил не пить. Где то спасительное окно, которое проглотит тебя и раздавит о каменную мостовую перед твоим домом. Где та рука с ножом, которая в слепой ярости прервет твою жизнь и встанет на путь беды. Пьяные родители, хмельные дети. Ссоры, ругань, грязь, слезы, постоянный поиск виноватых и слабое цепляние за то, что называется надеждой. Кто у тебя может ее отнять? Плыви по бурной реке слез, источником которой является любовь к себе. Упивайся вином, плачь потом, проси прощения, говори, что в последний раз, ищи поддержки, обманывай и повторяй все заново. Ты, горький пьяница, никогда никого не любивший, забывший, кто ты есть, истязающий свою жену, если она не пьет, а если запила, то обвиняющий ее во всех своих невзгодах. Пьяные женщины, вспомните о своих детях. Поздно, время ушло. В пьянстве время, вообще, уходит быстро, оно ускользает, да и есть ли оно там. Сегодня выпил, а завтра пьяница. Никто не хотел спиваться, но спились все, даже те, кто и не хотел. Пьяницы хоронят своих однополчан, убитых тяжелой артиллерией винного угара, отравленных газами похмелья. Жизнь коротка, жизнь пуста. Ничего нет кроме боли, слез, тоски, страха.
Стою у кровати спившегося друга, спит. Сон тревожен, губы высохли, глаза ввалились. Нелепая, неестественная поза человека, которому ударили ногою в живот, рот открыт, стонет и хрипит...
А рядом на стене фотография из детства. Мальчик, ребенок смотрит на меня и говорит: "Скажи этому дяде, что я не хотел жить для этого. Почему он так сделал?"
Почему ты так сделал, почему так делает твой друг. Я обращаюсь к тебе, еще ни разу не сказавшему мне ни слова за все время нашего разговора!
И опять молчишь...
* * *
Теперь мы подошли к главной узнице твоей тюрьмы. Она жнет все и не выбирает, что лучше. Она прожорлива и безобразна, мелочна и коварна. Это вечная ночь, глухая, свирепая, приходящая незримо, как средневековая чума, и терзающая нас многие дни, пока, наконец, не пресыщается и не засыпает на время.
Не отворачивайся и не прячься. Разве можно спрятаться от себя.
Рано или поздно все кончается, разгул, блуд, гнев, жадность, лицемерие, чревоугодие, зависть и многое другое, и наступает то, что не кончается никогда.
Законный итог. Приговор, приведенный в исполнение. Поэтому она и приходит как царица. Это твой ребенок, которого ты зачал в своих оргиях и вынашивал через весь свой беспредел.
Когда уже не остается сил ни жить, ни властвовать, ни упиваться похотью и блудом, а смерть уже стоит за дверью, но не входит в дом, ведь еще не время снять с тебя печаль прошедшей жизни... В дом через окна, двери и щели в крыше и в полу, вползает бледно-серая, безвкусная, липкая, холодная, мертвая, безнадежная и торжествующая в этом, неведомая, несговорчивая, до боли пустая и безликая масса, и залепляет все, откуда приходит свет, звук и... кончается жизнь.
Ты кидаешься от двери к окну, выбегаешь на улицу, ходишь к друзьям, но везде она, потому что она облепила тебя всего, и ты стал подобным ей коконом, точно повторившим все ее формы.
Неужели ты не узнаешь ее. Смотри внимательнее...
Это - уныние и две ее сестры, замыкающие порочный круг: забвение и отчаяние.
Вот когда жизнь пуста, когда до смерти меньше, чем полшага, когда ничего не остается ни внутри, ни снаружи. А ведь еще недавно ты был среди всех; богат, любим, силен, красив и что теперь?..
Твое разложившееся тело клюют все эти пороки, растаскивая по кускам остатки твоей жизни. Все потеряно, все кончено. Жизнь и смерть едины. Ты уже и не злишься - нет сил. Бесконечная фермата твоей разгульной пьесы. Ноты обрываются. Аккорды безлики... Все заканчивается.
Посмотри, быть может это давно началось? Смерть при жизни. Ты умер, но жив, antinomia. Парадокс человечества. Замкнутый круг, в центре которого лежит уродливое тельце твоего собственного “Я”. Родился, жил и умер - не зная зачем, не помня когда, вообще ничего не помня. Сколько их в земле зарыто, земля пьяна уже сама от их разлагающихся тел. А ведь жизнь одна и больше не будет другой.
Невыразительная пьеса с постоянным прерыванием на похороны... Сегодня в нашем доме праздник, сегодня мы хороним тебя. Каждый день ты умираешь. Ты встал на тропу смерти... прислуживая греху, поклоняешься тлению. Порочная апперцепция.
А теперь ответь мне - легко ли жить в смерти? Зачем ты все это делаешь?
И опять молчишь... Какой ты неинтересный собеседник. Завел друзей, а знаться и не хочешь. Лицемер. Стесняешься и молчишь. Мы все родились в твоем мире по твоему желанию.
Сегодня ты слышал правду - это был глас войны, объявленный тебе. Либо ты, либо все мы. Мы сожрем тебя, как волки и разбежимся прочь. Ты объявил нам войну, ты меняешься, но и мы не сидим сложа руки…
Но пока мы в твоей тюрьме, мы твои пленники, мы только огрызаемся, плюемся и вопим, но иногда все же кому-то из насудается бежать из этого отвратительного заведения, которое есть в каждом из вас, человеки, и тогда он соблазняет кого-нибудь опять.
Но есть та, которая сильнее нас. Она настолько сильна, что даже сейчас заставляет нас напомнить вам о ней. Нам, ее врагам, дать вам подсказку, только из-за того, что она любит вас. И мы, вновь, говорим вам ее имя:
это - Совесть.
Свидание окончено…
Заключенный,
пройдите в камеру...
* * *
Я подошел к окну, была ночь... Завтра будет завтра. Ночь смотрела на меня глазами величия и безразличия. Я знал, что сегодня вернулся к себе... На душе было спокойно и грустно... Я посмотрел на Небо... Небо мириадами звезд смотрело на меня.
Вдруг одна звезда упала, я вспомнил о том, что принято загадывать желание, но никакого желания у меня больше не было.
Я еще раз посмотрел кругом и вдруг увидел, что в этой странной, таинственной тьме все пронизано теплом и светом.
Светало и я прилег на кровать. Где-то далеко ударил колокол, возвещая о заутрени...
Наступал новый день старой, продолжающейся войны.
Нас осталось только двое –
я и она, моя совесть...
* * *
...Кто может от скорби
тебя уберечь,
…Рожденной, от
необдуманных встреч,
Из страстных желаний
и немощных дел...
Как важно понять, что,
скорбящих удел
- Есть стремление к Свету.
Оно начинается там, где герой,
Разбитый и смятый своею судьбой.
Вновь жизнь обретает,
упав на колени...
Ведомый из тьмы надежной рукой…
С ней к Свету стремится,
прорвавшись из тени...
Храни вас Бог
от всех печалей,
рожденных от
случайных встреч...
с низким поклоном Т. Травнiкъ
4 июля 1995 г.