Началось все с того, что как-то раз не на развале, а на довольно-таки престижной книжной выставке я увидел сочинения Аристотеля, стоящие рядом с книгами некоего М. (имя сознательно не называю). "Ничего себе", - подумал я и взял книгу - полистать. Автор ее был мало известным, а содержание представляло собой скомпелированную эзотерику. Таких книг сейчас полно в любом магазине, торгующем «умной» литературой. Задаю вопрос продавцу: "На чем основано такое соседство?" Тот, не думая, отвечает:" Философия!" Но это ведь всё равно, как если бы на выставке номерной серии спортивных автомобилей представить и садовые тачки, аргументируя это тем, что, мол, и у тех, и у других есть колеса.
Как-то раз на одном телевизионном ток-шоу, причем на федеральном канале, известный общественный деятель, молодой промышленник, завел разговор о том, что в стране сложилась новая интеллектуальная элита, и на просьбу ведущего пояснить, кого он имеет в виду, дал (исчерпывающий!) ответ: «Ну... это когда собираемся мы, молодые мужчины в дорогих костюмах и женщины в платьях-декольте с драгоценными украшениями, и говорим о науке, искусстве, политике…». Ключевыми словами, видимо, являются такие: «молодые», «дорогой костюм» и «платье-декольте», так что пожилым академикам, членам РАН, в элите теперь, как я понимаю, не место.
Не знаю, как сейчас, но лет двадцать назад издавалась толстенная, причем цветная, газета бесплатных объявлений «Экстра-М». Её пачками забрасывали в подъезды студенты-волонтеры. Свои книги я издаю сам, и потому знаю, насколько это недешево: тут и бумага, и краска, и финансирование издательского коллектива, а потому видеть ежедневно это расточительство - удовольствие ниже среднего, но самое, пожалуй, главное - первыми, кому доставалось это неучтенное чтиво, были дворники: они-то и тащили свеженькие, пахнущие полиграфией газеты на помойку. Прошло время, и газета стала выходить, ко всему еще, и на мелованной бумаге, а это на порядок дороже. "Экстра-М" - экстренно в мусор," - как-то раз пошутил мой сосед по этажу, пенсионер, участник Великой Отечественной, наблюдая, как дворник схватил всю пачку, отнес к контейнеру, открыл крышку и, швырнув её, ещё и выругался.
В науке есть понятие «точка сборки» - некое определенное в пространстве место, отвечающее за всю конструкцию в целом. Видимо, есть таковая и в социуме, и когда она смещается, то кардинально меняются представления о жизни, о мироустройстве: включается рассеянность, несобранность, и в обществе каким-то непостижимым образом начинают соседствовать вызывающая дизайщина и абсолютный пофигизм. Это когда, например, по соседству с дачными трущобами вырастает особняк с зимним садом, причем с видом из окна на сарай, а в подъездах домов, выкрашенных списанной краской, красуются искусственные цветы и календари с кошечками; во дворах появляются чуть ли не акробатические конструкции, выкрашенные в несовместимые цвета, а рядом с Красной площадью сооружается нечто похожее на застекленную теплицу огромного размера, называемое зоной отдыха.
Перечислять можно бесконечно, и, наверное, есть в этом что-то и хорошее, иначе бы дело совсем встало, но забыть о ложке дёгтя пока что ни у кого не получалось.
Есть такой салат , «оливье» называется, когда всё сразу в кучу сваливают - и все равно вкусно. Видимо, секрет успеха кулинарной эклектики в майонезе, и чем больше в салате той самой, московской «провансальности», тем вернее. Информационная «оливьенизация» захватывает страну да и всю планету, а потому и соседствует Аристотель с новоявленным «размышлятелем», и граффити на стенах домов вызывают восторг жителей. Интересно, как поменяется их настроение после двух-трехлетнего созерцания застывшего навечно перед их окнами героя-покемона? Мудрят, мудрят, и как-то всё сходит с рук. Неужели и здесь есть некий свой «интеллектуальный майонез», позволяющий населению все это если и не принимать с удовольствием, то, по крайней мере, претерпевать?
Обычно всякую статью завершаешь неким выводом, дабы не оставлять читателя без подсказки, а тут пишешь, пишешь, а до вывода дописаться не получается. Видимо, слишком объемный он. А может его и нет, этого самого выхода, простите, ошибся - вывода? И что тут скажешь?
Терентiй Травнiкъ. Из книги "Блокнот для записей".
Как-то раз на одном телевизионном ток-шоу, причем на федеральном канале, известный общественный деятель, молодой промышленник, завел разговор о том, что в стране сложилась новая интеллектуальная элита, и на просьбу ведущего пояснить, кого он имеет в виду, дал (исчерпывающий!) ответ: «Ну... это когда собираемся мы, молодые мужчины в дорогих костюмах и женщины в платьях-декольте с драгоценными украшениями, и говорим о науке, искусстве, политике…». Ключевыми словами, видимо, являются такие: «молодые», «дорогой костюм» и «платье-декольте», так что пожилым академикам, членам РАН, в элите теперь, как я понимаю, не место.
Не знаю, как сейчас, но лет двадцать назад издавалась толстенная, причем цветная, газета бесплатных объявлений «Экстра-М». Её пачками забрасывали в подъезды студенты-волонтеры. Свои книги я издаю сам, и потому знаю, насколько это недешево: тут и бумага, и краска, и финансирование издательского коллектива, а потому видеть ежедневно это расточительство - удовольствие ниже среднего, но самое, пожалуй, главное - первыми, кому доставалось это неучтенное чтиво, были дворники: они-то и тащили свеженькие, пахнущие полиграфией газеты на помойку. Прошло время, и газета стала выходить, ко всему еще, и на мелованной бумаге, а это на порядок дороже. "Экстра-М" - экстренно в мусор," - как-то раз пошутил мой сосед по этажу, пенсионер, участник Великой Отечественной, наблюдая, как дворник схватил всю пачку, отнес к контейнеру, открыл крышку и, швырнув её, ещё и выругался.
В науке есть понятие «точка сборки» - некое определенное в пространстве место, отвечающее за всю конструкцию в целом. Видимо, есть таковая и в социуме, и когда она смещается, то кардинально меняются представления о жизни, о мироустройстве: включается рассеянность, несобранность, и в обществе каким-то непостижимым образом начинают соседствовать вызывающая дизайщина и абсолютный пофигизм. Это когда, например, по соседству с дачными трущобами вырастает особняк с зимним садом, причем с видом из окна на сарай, а в подъездах домов, выкрашенных списанной краской, красуются искусственные цветы и календари с кошечками; во дворах появляются чуть ли не акробатические конструкции, выкрашенные в несовместимые цвета, а рядом с Красной площадью сооружается нечто похожее на застекленную теплицу огромного размера, называемое зоной отдыха.
Перечислять можно бесконечно, и, наверное, есть в этом что-то и хорошее, иначе бы дело совсем встало, но забыть о ложке дёгтя пока что ни у кого не получалось.
Есть такой салат , «оливье» называется, когда всё сразу в кучу сваливают - и все равно вкусно. Видимо, секрет успеха кулинарной эклектики в майонезе, и чем больше в салате той самой, московской «провансальности», тем вернее. Информационная «оливьенизация» захватывает страну да и всю планету, а потому и соседствует Аристотель с новоявленным «размышлятелем», и граффити на стенах домов вызывают восторг жителей. Интересно, как поменяется их настроение после двух-трехлетнего созерцания застывшего навечно перед их окнами героя-покемона? Мудрят, мудрят, и как-то всё сходит с рук. Неужели и здесь есть некий свой «интеллектуальный майонез», позволяющий населению все это если и не принимать с удовольствием, то, по крайней мере, претерпевать?
Обычно всякую статью завершаешь неким выводом, дабы не оставлять читателя без подсказки, а тут пишешь, пишешь, а до вывода дописаться не получается. Видимо, слишком объемный он. А может его и нет, этого самого выхода, простите, ошибся - вывода? И что тут скажешь?
Терентiй Травнiкъ. Из книги "Блокнот для записей".