Раньше начнешь – быстрее кончишь: эта мысль применима в подавляющем большинстве случаев ранней гениальности. Не стоит волноваться, ибо речь идет не о ранней смерти, хотя вопрос и об этом остается открытым, а о гармоничном развитии личности, неожиданно открывшей в себе поток запредельного, необузданного мастерства, точнее, о перспективах её будущей зрелости. Тема далеко не нова, и вопрос раннего развития, безусловно, риторический. И хотя он априори не имеет ответа, тем не менее регулярно поднимается. Случаи ранней одаренности редки, а потому специально не отслеживаются, хотя судьбы таких детей, как вундеркинд Паша Коноплев, музыкант Максим Трошин, поэтесса Ника Турбина, художницы Саша Путря и Надя Рушева, актеры Алексей Сироткин и Сергей Крупенников, что вошли в историю кинематографа с песней «Папа у Васи силен в математике…», фатально трагичны, как и судьбы Тани Прохоровой, Славы Царева и Игоря Крюкова из великолепного фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» и Яна Пузыревского из «Тайн снежной королевы» . Казалось бы, раскрытый с детства талант имеет все возможности реализовываться, и к зрелости должен достигнуть небывалого совершенства, но подобная логика здесь не работает, а опыт подсказывает, что в большинстве своем подающие большие надежды в детстве люди с годами резко тормозят, переходя в область заурядного, весьма обыкновенного бытия. Складывается впечатление, что природа как бы берет свое, возвращая человека к естественному ходу развития. Вполне возможно, что таким образом она оберегает его от выгорания, истощения, сумасшествия, а то и ранней смерти, потому как развитый талант еще не означает развитости духа, ради чего, собственно, и живет на земле человек. Чрезмерно развитое с детства мастерство терзает человека с отрочества, делает его социальным изгоем, отчужденным гением, как это происходило с Пашей Коноплевым, который в три года легко читал и производил в уме сложнейшие вычисления, в пять лет освоил игру на пианино, а в восемь — справился на отлично со всей школьной физикой. А вот что не получалось у мальчика, так это найти друзей. Ровесники боялись общаться со странным Пашей или открыто издевались над ним. В 15 лет Павел Коноплев стал студентом технического университета, в 18 — поступил в аспирантуру и стал одним из первых специалистов, которые разрабатывали программы для советского бытового компьютера БК 0010. Это прославило, но затем погубило Пашу. Феноменальные способности влекли за собой феноменальную нагрузку, которая в прямом смысле свела юношу с ума. В 29 лет он скончался в психиатрической клинике.
Сверходаренный ребенок по-особому воспринимает мир, а слабость духовной сферы вызывает в его душе только страдания. В связи с редкостью подобных явлений общество до сих пор не знает, как реагировать на появление юных Моцартов, Лобачевских , да Винчи и что с ними делать. Это серьезная проблема для всех, но пока ясно одно, что приумноживший знания и талант с детства неимоверно приумножает вероятность страданий и скорбей в своей жизни. И это, увы, так.
Гениальные поэты постсоветской современности Валерий Полетаев и Борис Рыжий понимали это.
Но вы забыли, что в итоге стихи становятся травой,
Обочинами вдоль дороги да облаком над головой.
И мы уходим без оглядки в неведенье и простоту
Затем, что давние загадки разгадывать невмоготу…
Сверходаренный ребенок по-особому воспринимает мир, а слабость духовной сферы вызывает в его душе только страдания. В связи с редкостью подобных явлений общество до сих пор не знает, как реагировать на появление юных Моцартов, Лобачевских , да Винчи и что с ними делать. Это серьезная проблема для всех, но пока ясно одно, что приумноживший знания и талант с детства неимоверно приумножает вероятность страданий и скорбей в своей жизни. И это, увы, так.
Гениальные поэты постсоветской современности Валерий Полетаев и Борис Рыжий понимали это.
Но вы забыли, что в итоге стихи становятся травой,
Обочинами вдоль дороги да облаком над головой.
И мы уходим без оглядки в неведенье и простоту
Затем, что давние загадки разгадывать невмоготу…
Терентий Травник. Из книги "Временное и постоянное".
Эти строки стали предсмертной запиской Валеры Полетаева. В 18 лет он шагнул из окна пятого этажа... И только спустя 13 лет после самоубийства юного поэта вышел его сборник «Небо возвращается к земле» с переводами и собственными стихотворениями. Закончилась советская эпоха, и уже из нашего времени ему, как бы принимая и улавливая всё, о чем тот думал, ответил тоже юный поэт и снова гений - Борис Рыжий:
Облака пока не побледнели, как низкопробное сукно.
Сидя на своей постели, смотрел в окно.
Была луна белее лилий, на ней ветвей кривые шрамы,
как продолженье чётких линий оконной рамы.
Потом и жутко, и забавно, когда, раскрасив красным небо,
восход вздымался плавно… плавно и смело.
А изнутри, сначала тихо, потом — разросшись громыханьем,
наружу выползало Лихо, опережая покаянье.
«Ещё луны чуть-чуть!» — развоюсь, встану, сверкну, как гроза, и…
Не надо, вдруг ещё небо размою своими слезами.
В 26 лет поэт Борис Рыжий повесился, оставив предсмертную записку: «Я всех любил. Без дураков». Ни жена, ни близкие Бориса не подозревали о состоянии молодого человека. И он никогда не жаловался — только всё время писал печальные стихи:
Где-то там далеко, где слоняются запахи леса,
Где-то там далеко, где воздух, как обморок, пёстр…
Там, где вечер, где осень, где плачет забытое детство,
Заломив локоточки за рыжие головы звезд,
Там луна, не лесная, моя, по осенним полянам
Мечется, тая в полуночном серебре…
Где я — отблеск луны в бледно-си…
в бледно-синем тумане,
где я — жизнь, не дожитая жизнь городских фонарей…
Эти строки стали предсмертной запиской Валеры Полетаева. В 18 лет он шагнул из окна пятого этажа... И только спустя 13 лет после самоубийства юного поэта вышел его сборник «Небо возвращается к земле» с переводами и собственными стихотворениями. Закончилась советская эпоха, и уже из нашего времени ему, как бы принимая и улавливая всё, о чем тот думал, ответил тоже юный поэт и снова гений - Борис Рыжий:
Облака пока не побледнели, как низкопробное сукно.
Сидя на своей постели, смотрел в окно.
Была луна белее лилий, на ней ветвей кривые шрамы,
как продолженье чётких линий оконной рамы.
Потом и жутко, и забавно, когда, раскрасив красным небо,
восход вздымался плавно… плавно и смело.
А изнутри, сначала тихо, потом — разросшись громыханьем,
наружу выползало Лихо, опережая покаянье.
«Ещё луны чуть-чуть!» — развоюсь, встану, сверкну, как гроза, и…
Не надо, вдруг ещё небо размою своими слезами.
В 26 лет поэт Борис Рыжий повесился, оставив предсмертную записку: «Я всех любил. Без дураков». Ни жена, ни близкие Бориса не подозревали о состоянии молодого человека. И он никогда не жаловался — только всё время писал печальные стихи:
Где-то там далеко, где слоняются запахи леса,
Где-то там далеко, где воздух, как обморок, пёстр…
Там, где вечер, где осень, где плачет забытое детство,
Заломив локоточки за рыжие головы звезд,
Там луна, не лесная, моя, по осенним полянам
Мечется, тая в полуночном серебре…
Где я — отблеск луны в бледно-си…
в бледно-синем тумане,
где я — жизнь, не дожитая жизнь городских фонарей…