Слушаю Бернеса, а сам думаю: откуда, откуда берутся такие голоса? Нет, дело вовсе не в песенности - этого как раз у Марка Наумовича особо и не было. Дело в глубине — такой, словно бы целая эпоха с тобою говорит через его манеру исполнения. И таких голосов тогда в Советском Союзе было немало. Кто сомневается, пусть не поленится и послушает радиопостановки популярной в те годы передачи «Театр у микрофона». Почему-то мне кажется, что такими голосами говорили с больными настоящие врачи, знающие свое дело и порою ставившие на ноги неизлечимых людей. Такими голосами говорили учителя, наставники, профессора и академики, говорили так, словно бы знали всё, что мы хотим услышать от них, понимали, в чем мы нуждаемся, а потому и были способны к утешению, к пониманию, к поступку.
Интересно, а как говорили Пушкин или Достоевский, Гоголь или Чехов? Лично мне думается, что, возможно, не очень, и не потому, что не могли. Просто говорить – это особый дар, а говорить так, чтобы душа человека откликалась на сказанное, внимала говорящему, это уже не только дар, но и благо.
Марк Бернес… И опять же здесь дело не в тембре, а скорее в едва уловимых обертонах мастера, подсвечивающих каждое сказанное им слово, каждую интонацию, а это — более чем мастерство. Может, поэтому песни, которые были им исполнены, пока никому так и не удалось спеть так, как это делал сам Бернес. После него любое исполнение делало из сочинения просто песню — из неё словно уходило что-то главное, уходило то, без чего песня не могла существовать. Тем не менее она жила и, наверное, так оно и должно было быть, а со сливками придётся подождать.
Мне посчастливилось: застал игру Игоря Ильинского на сцене. Застал уже тогда, когда он почти на неё не выходил. Впервые на сцене Малого театра комедия Антона Павловича Чехова «Вишневый сад» о болезненной смене эпох появилась в 1982 году. Именно тогда ее решил поставить народный артист СССР Игорь Ильинский. Он попытался не отходить от авторского прочтения пьесы как «комедии, местами даже фарса», где за незначительными, казалось бы, диалогами скрывалась личная трагедия каждого персонажа. В спектакле Ильинского одним из главных персонажей стал слуга Фирс, которого и сыграл сам режиссер. Критики назвали его «королем Лиром русской усадьбы». Помню, когда мэтр, игравший Фирса, вышел на сцену, то достаточно было не то чтобы слова, а первого вдоха и слога, чтобы целая эпоха опустилась в сердца зрителей. Ему даже не дали продолжить. Зал встал и стоя аплодировал. Конечно, можно всё это было отнести к знаку уважения —такое тоже бывает, и нередко, но тогда сработал именно голос, его проникающий через время голос и тембр. Так умели говорить лучшие ученики школы Станиславского Иван Москвин, Ольга Книппер, Всеволод Мейерхольд. Кстати, адептами учения Станиславского были Аль Пачино, Роберт Де Ниро, Дастин Хоффман, Мэрилин Монро и многие другие.
И ещё... В свое время я был покорен книгой Толкиена «Властелин колец». Мне удалось прочитать её, точнее, её первую часть, ещё задолго до того, как она вышла массовым тиражом в России. Позже сняли фильм, кстати, фильм действительно замечательный. Мне было важно, кто будет играть в фильме Гэндальфа, моего самого любимого героя толкиеновской мистерии. Иэн МакКеллен справился с задачей блистательно. Как, спросите вы? Всё просто: он сделал это глазами. А как еще можно верным образом сыграть белого мага, как не глазами, полными любви. И это ему удалось.
Так что, дорогие мои, есть в нашей с вами жизни что-то большее, чем просто искусство, большее, чем просто знание; есть то, что остается, поражая и восхищая окружающих, навсегда скрытым от того, кто этим обладает. Это как любовь: когда любишь, то не знаешь за что и как, а если знаешь, то значит, уже не любишь. В этом и есть величайший по своей красоте замысел Творца.
Терентий Травник. Из книги "Вверх по течению".
Интересно, а как говорили Пушкин или Достоевский, Гоголь или Чехов? Лично мне думается, что, возможно, не очень, и не потому, что не могли. Просто говорить – это особый дар, а говорить так, чтобы душа человека откликалась на сказанное, внимала говорящему, это уже не только дар, но и благо.
Марк Бернес… И опять же здесь дело не в тембре, а скорее в едва уловимых обертонах мастера, подсвечивающих каждое сказанное им слово, каждую интонацию, а это — более чем мастерство. Может, поэтому песни, которые были им исполнены, пока никому так и не удалось спеть так, как это делал сам Бернес. После него любое исполнение делало из сочинения просто песню — из неё словно уходило что-то главное, уходило то, без чего песня не могла существовать. Тем не менее она жила и, наверное, так оно и должно было быть, а со сливками придётся подождать.
Мне посчастливилось: застал игру Игоря Ильинского на сцене. Застал уже тогда, когда он почти на неё не выходил. Впервые на сцене Малого театра комедия Антона Павловича Чехова «Вишневый сад» о болезненной смене эпох появилась в 1982 году. Именно тогда ее решил поставить народный артист СССР Игорь Ильинский. Он попытался не отходить от авторского прочтения пьесы как «комедии, местами даже фарса», где за незначительными, казалось бы, диалогами скрывалась личная трагедия каждого персонажа. В спектакле Ильинского одним из главных персонажей стал слуга Фирс, которого и сыграл сам режиссер. Критики назвали его «королем Лиром русской усадьбы». Помню, когда мэтр, игравший Фирса, вышел на сцену, то достаточно было не то чтобы слова, а первого вдоха и слога, чтобы целая эпоха опустилась в сердца зрителей. Ему даже не дали продолжить. Зал встал и стоя аплодировал. Конечно, можно всё это было отнести к знаку уважения —такое тоже бывает, и нередко, но тогда сработал именно голос, его проникающий через время голос и тембр. Так умели говорить лучшие ученики школы Станиславского Иван Москвин, Ольга Книппер, Всеволод Мейерхольд. Кстати, адептами учения Станиславского были Аль Пачино, Роберт Де Ниро, Дастин Хоффман, Мэрилин Монро и многие другие.
И ещё... В свое время я был покорен книгой Толкиена «Властелин колец». Мне удалось прочитать её, точнее, её первую часть, ещё задолго до того, как она вышла массовым тиражом в России. Позже сняли фильм, кстати, фильм действительно замечательный. Мне было важно, кто будет играть в фильме Гэндальфа, моего самого любимого героя толкиеновской мистерии. Иэн МакКеллен справился с задачей блистательно. Как, спросите вы? Всё просто: он сделал это глазами. А как еще можно верным образом сыграть белого мага, как не глазами, полными любви. И это ему удалось.
Так что, дорогие мои, есть в нашей с вами жизни что-то большее, чем просто искусство, большее, чем просто знание; есть то, что остается, поражая и восхищая окружающих, навсегда скрытым от того, кто этим обладает. Это как любовь: когда любишь, то не знаешь за что и как, а если знаешь, то значит, уже не любишь. В этом и есть величайший по своей красоте замысел Творца.
Терентий Травник. Из книги "Вверх по течению".