Безусловно, предательство Иисуса Христа людьми и распятие ими же единственно абсолютно безгрешного уравнивает род человеческий с сатаной. Но Иисус просит пославшего Его к людям Отца простить их, ибо не ведают люди, что совершают. Конечно, Отец это знает и понимает, но Ему важно удостовериться, насколько светел Его сын, способен ли Он, будучи оклеветанным и сломленным, просить за тех, кто нанёс Ему непоправимый урон и чудовищные страдания. Неужели в этом и заключается наивысшее проявление любви Создателя? И даже этого оказывается мало.
О страшных мгновениях Спасителя нам свидетельствуют три Евангелиста: Матфей, Лука и Иоанн. При том, что Лука не был личным свидетелем драмы, именно ему принадлежит нижеследующее описание того, как Отец оставляет своего Сына в момент мучений Оного на Кресте. «Боже Мой, Боже Мой, зачем ты меня оставил?» - вопиет Иисус.
Чувствуя тяжесть греха, Христос единственный раз за всю вечность ощутил отделение от Бога. Потеряв благодать, Иисус испытывает нечеловеческие муки и боль и завершает всё иоанновским: свершилось!
Свершилось то, чему должно было произойти? Или же свершилось спасение рода человеческого через то, что произошло? Ответа прямого нет даже у толкователей, но явно наступило время тишины – размышлений Бога Отца о принятии Им крестной жертвы Сына, а фактом принятия должно было быть только Его воскресение из мёртвых. Не воскресни Христос - всё его учение превратилось бы в очередные духовные практики, коих на веку людском было неисчеслимое множество.
А пока - время тишины: меркнет свет, мать рыдает, любимый ученик Иоанн убит горем, другие смущены и рассеяны. И по сей день нет большей драмы в мире, чем ожидание того, каким будет решение Отца.
Так что же в конечном счёте послужило тому, что Отец воскресил Сына, а значит, выбрал жизнь всему человечеству, да ещё и вечную, прощение первого греха и предотвращение последующего за этим долгого падения в смерть… Может то, что Иисус достойно прошёл свой путь до Голгофы? Или же просьба Сына о прощении своих гонителей? Вполне, если бы не тот факт, когда Отец всё равно Его покидает и не где-нибудь, а на Кресте, в самый, можно сказать, тяжелый час жизни бесконечно любимого Сына.
А теперь давайте вернёмся на несколько дней назад и вспомним моление Иисуса в Гефсиманском саду аж до кровавого пота. Почему до кровавого? Да потому, что Ему было по-человечески страшно умирать и просил Он Отца, дабы тот пронёс мимо Него сию горькую чашу страданий. «Он отошёл от них (учеников), пал на землю и молился; и они слышали, как Он начал молиться, чтобы, если возможно, миновал Его час сей и говорил: Авва! Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня (Мк. 14, 35–36). О, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет».(Лк. 22, 42). И хотя об этом свидетельствуют не прямые очевидцы Иисусовой жизни Евангелисты Марк и Лука, но они прозвучали – величайшие слова нашего с вами Спаситиля для всех времен и народов: «Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет». Думаю, что именно с них и началось воскрешение Христа – началось с Его смирения! Не только плач был нужен Отцу и не только праведный подвиг Сына, Ему необходимо было Его смирение – единственно возможное состояние Духа, окончательно поражающее дьявола и открывающее душе путь в бессмертие! Именно абсолютное принятие воли Господа о нас, принятие нами самих себя — своей жизни со всеми горестями и болезнями, страданиями и неурядицами —- и делает нашу душу бессмертной. И пока в нас есть хотя бы малость ропота, Бог будет посылать нам крестные муки, посылать ради нашего же блага во имя спасения тех, кто не ведает того, ради чего всё это с ним происходит, посылать, дабы когда-нибудь мы поняли и искренне признали, что на всё только одна Его святая воля. Аминь.
Терентий Травник. Из книги "Больше, чем почти".
О страшных мгновениях Спасителя нам свидетельствуют три Евангелиста: Матфей, Лука и Иоанн. При том, что Лука не был личным свидетелем драмы, именно ему принадлежит нижеследующее описание того, как Отец оставляет своего Сына в момент мучений Оного на Кресте. «Боже Мой, Боже Мой, зачем ты меня оставил?» - вопиет Иисус.
Чувствуя тяжесть греха, Христос единственный раз за всю вечность ощутил отделение от Бога. Потеряв благодать, Иисус испытывает нечеловеческие муки и боль и завершает всё иоанновским: свершилось!
Свершилось то, чему должно было произойти? Или же свершилось спасение рода человеческого через то, что произошло? Ответа прямого нет даже у толкователей, но явно наступило время тишины – размышлений Бога Отца о принятии Им крестной жертвы Сына, а фактом принятия должно было быть только Его воскресение из мёртвых. Не воскресни Христос - всё его учение превратилось бы в очередные духовные практики, коих на веку людском было неисчеслимое множество.
А пока - время тишины: меркнет свет, мать рыдает, любимый ученик Иоанн убит горем, другие смущены и рассеяны. И по сей день нет большей драмы в мире, чем ожидание того, каким будет решение Отца.
Так что же в конечном счёте послужило тому, что Отец воскресил Сына, а значит, выбрал жизнь всему человечеству, да ещё и вечную, прощение первого греха и предотвращение последующего за этим долгого падения в смерть… Может то, что Иисус достойно прошёл свой путь до Голгофы? Или же просьба Сына о прощении своих гонителей? Вполне, если бы не тот факт, когда Отец всё равно Его покидает и не где-нибудь, а на Кресте, в самый, можно сказать, тяжелый час жизни бесконечно любимого Сына.
А теперь давайте вернёмся на несколько дней назад и вспомним моление Иисуса в Гефсиманском саду аж до кровавого пота. Почему до кровавого? Да потому, что Ему было по-человечески страшно умирать и просил Он Отца, дабы тот пронёс мимо Него сию горькую чашу страданий. «Он отошёл от них (учеников), пал на землю и молился; и они слышали, как Он начал молиться, чтобы, если возможно, миновал Его час сей и говорил: Авва! Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня (Мк. 14, 35–36). О, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет».(Лк. 22, 42). И хотя об этом свидетельствуют не прямые очевидцы Иисусовой жизни Евангелисты Марк и Лука, но они прозвучали – величайшие слова нашего с вами Спаситиля для всех времен и народов: «Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет». Думаю, что именно с них и началось воскрешение Христа – началось с Его смирения! Не только плач был нужен Отцу и не только праведный подвиг Сына, Ему необходимо было Его смирение – единственно возможное состояние Духа, окончательно поражающее дьявола и открывающее душе путь в бессмертие! Именно абсолютное принятие воли Господа о нас, принятие нами самих себя — своей жизни со всеми горестями и болезнями, страданиями и неурядицами —- и делает нашу душу бессмертной. И пока в нас есть хотя бы малость ропота, Бог будет посылать нам крестные муки, посылать ради нашего же блага во имя спасения тех, кто не ведает того, ради чего всё это с ним происходит, посылать, дабы когда-нибудь мы поняли и искренне признали, что на всё только одна Его святая воля. Аминь.
Терентий Травник. Из книги "Больше, чем почти".