Помню, как-то раз мой друг, проводивший в Москве фестиваль моды и дизайна, пригласил меня ему помочь. В то время я работал психологом, занимался вопросами хьюмен менеджмента, и то, что ему требовалось, было мне знакомо. За пару дней до открытия к нам в офис пришел мужчина лет тридцати, представился доцентом МГУ, пояснил, что у него есть свои ученики и выразил желание поучаствовать в том, что мы собирались делать. Сев за стол, он, извинившись, положил перед собой пейджер, пачку визиток и начал свой рассказ. Психологи умеют общаться, и потому беседа была теплой, располагающей. Черырехстрочный дорогой пейджер постоянно жужжал и ползал по столу, а наш собеседник, извиняясь, читал сообщение за сообщением и вполголоса как бы сетовал на то, как же много ему пишут: мол, совершенно не хватает времени делать дела. И по всему было видно, что этот человек явно работает на то, чтобы показать показать нам свою значимость и то, что такое количество сообщений не так уж его и волнует, — отнюдь, это даже ему необходимо.
Странное это все-таки дело – общественная жизнь и связанное с этим внимание со стороны. Погружаясь в пучину знакомств, диалогов и встреч, ты в какой-то момент начинаешь подчиняться ощущению, что ты всем нужен, что жизнь насыщена и полна важных дел, а то, что время летит и суета не уходит — как-то даже и неплохо. Более того, тебе кажется, что окружающие думают примерно так же.
Постепенно ты втягиваешься во все это и по-другому жить уже и не получается. На этом погорели многие мои стойкие товарищи. Было это и со мной, но меня спасла вера, спасли мои религиозные убеждения, заставившие меня покинуть мирскую суету и отдаться тихой жизни. Сегодня в творческих кругах с улыбкой поговаривают, что Травника никуда не вытащишь, что он бывает только там, где тихо и спокойно. Может, это и не совсем так, но отрицать сей факт не стану. Мне действительно по душе «тихое и безмолвное житие во всяком благочестии и чистоте». Именно в нем я и обретаю последние, самые тонкие настройки для своих мыслей и состояний, которые впоследствии собираются в поэтические строки.
Терентий Травник. Из книги "Вечерняя звезда".
Странное это все-таки дело – общественная жизнь и связанное с этим внимание со стороны. Погружаясь в пучину знакомств, диалогов и встреч, ты в какой-то момент начинаешь подчиняться ощущению, что ты всем нужен, что жизнь насыщена и полна важных дел, а то, что время летит и суета не уходит — как-то даже и неплохо. Более того, тебе кажется, что окружающие думают примерно так же.
Постепенно ты втягиваешься во все это и по-другому жить уже и не получается. На этом погорели многие мои стойкие товарищи. Было это и со мной, но меня спасла вера, спасли мои религиозные убеждения, заставившие меня покинуть мирскую суету и отдаться тихой жизни. Сегодня в творческих кругах с улыбкой поговаривают, что Травника никуда не вытащишь, что он бывает только там, где тихо и спокойно. Может, это и не совсем так, но отрицать сей факт не стану. Мне действительно по душе «тихое и безмолвное житие во всяком благочестии и чистоте». Именно в нем я и обретаю последние, самые тонкие настройки для своих мыслей и состояний, которые впоследствии собираются в поэтические строки.
Терентий Травник. Из книги "Вечерняя звезда".