Глубоко не любимый мною популизм, набравшись, вероятно, опыта и знаний у бытовых мошенников, сегодня всё больше и всё чаще проникает в область культуры и, что особенно печально, пробирается и в литературу, точнее, в её нервную систему, каковой является поэзия. Ряд поэтов, подражая бизнесменам, вступили в борьбу за рынки сбыта собственных опусов, стараясь мыслить и писать таким образом, как от них требует читатель – потенциальный посетитель их выступлений и, конечно же, покупатель книг. Именно так на поэтический свет рождаются графоманы, которые самозабвенно творят то, что с радостью воспринимается окружающими, потому как иного и быть не может, поскольку вещают они о красоте, чистоте, восторге и возвышенности. Кто бы возражал! Всё замечательно, вот только читаешь, читаешь - и не веришь ни одному сказанному слову. Вот и думаешь, обращаясь к себе: а зачем ты вообще это читаешь, зачем влез в явно проблемное звено современного поэтического рынка? Тебе-то какое дело до всей этой театрализованной мишуры? Люди пишут, как умеют, как чувствуют - и обязательно находят своего почитателя. Тебе-то какое дело до всего этого? А, ведь действительно - никакого, а нос суешь.
Тут надо бы поставить точку, но только вот вспомнилась мне одна история, которая, как не что иное, верно иллюстрирует тему. В юности работал я корректором в одном очень солидном информационном агентстве. Отдел у нас был немалый, а руководил всеми некий товарищ М. - он пребывал в должности главного инженера. То был человек осторожный, но амбициозный, и если где была возможность засветиться, то он - тут как тут. Конечно же, писал не только рапорты, но и стихи. Видимо, почитывал их представителям прекрасного пола, а потому за глаза прозван был ими Петраркой. Близился день Советской армии, и на собрании было мне поручено нарисовать стенгазету, а вот стихи для неё вызвался написать наш доморощенный Петрарка. Газету я нарисовал к вечеру, а на следующий день, придя на работу, обнаружил группку женщин у этой самой газеты, которые что-то очень активно обсуждали. Начался рабочий день, и мой коллега Михаил Курганов, подойдя ко мне, небрежно бросил: ты сам-то читал свою газету? Я как раз таки не читал, поскольку рисовал только оболочку, а тексты с утра вносил в неё наш начальник. В обед я подошел к газете и стал читать стихи, написанные товарищем М. Полностью приводить их не буду, а вот фрагмент процитирую: "Не боимся мы вас, ракеты, потому что мы знаем ваши секреты!" А дальше, видимо войдя в должное состояние, сделал абсолютно правильный вывод: "Не суйте к нам свои злые орды, а иначе получите в свои наглые морды…"

Прошла пара недель, и наш мастер меткого слова украсил очередную стенгазету новым опусом, но теперь уже к 8 Марта:

Всё она успеет сделать:
Борщ сварить, носочки постирать,
А потому её мы называем –
Громким именем: женщина-мать!

Надо заметить, что многим из сослуживцев это нравилось, а тот и рад был стараться: тема-то животрепещущая! Может, он так много бы и не писал, но его просили, а самое главное - хвалили… Вот он и читал стихи на летучках и собраниях, а народ аплодировал: как никак - начальник, да еще и поэт. Однажды я раз я спросил у Миши Курганова:

- Есть ли название подобным вещам?
- Конечно, - не задумываясь произнёс он, - популярная стенгазетщина!

Во как сказал! Стен-га-зет-щи-на! Ещё немного, и слилась бы она во единое со всякими там ...вщинами. Но голь, как известно, на выдумки хитра, а потому прошло время, и всё подобное стало называться «популизьмом», а это, по крайней мере, куда благозвучнее… Рост - налицо!

Терентий Травник. Из книги "Временное и постоянное".