- Знать, ты где-то ошибся, - сухо произнес незнакомый мне пожилой мужчина, глядя на то, как я пытался скрыть от посторонних глаз заляпанную пятнами футболку. Взглянув на него, я отвернулся и уставился в окно на заунывный пригородный пейзаж. Через полчаса поезд сделал последний тычок и остановился: Москва Павелецкая: народ поспешил к выходу. Мой попутчик, недавно сделавший мне замечание, проследовал мимо, да так, словно бы меня не было и в помине. Выйдя из вагона, он сверил время, глянул на свое отражение в стекле и поспешил скрыться. Как бы следуя его примеру, я тоже посмотрел на часы: было около восьми утра. Так до конца и не осознав, зачем в такую рань меня дёрнуло поехать в город, я вышел на платформу и задумался... Дела-то ждали, но с какого начинать, было не совсем понятно. Не придумав ничего лучшего, чем заглянуть к школьному другу, а уж потом съездить на кафедру и попробовать заранее сдать зачет по радиорелейным системам связи, я приступил к их осуществлению. Радиорелейные системы... Уже от одного только названия портилось и без того далеко не приподнятое настроение, но необходимость учиться обязывала, и я терпел. Фаталистом я не был, и потому мне приходилось все время бороться за то, чтобы улучшить качество собственной жизни, в том числе и путем своевременной сдачи экзаменов. Дело шло к летней сессии, и перспектива длинных каникул придавала сил.
Хоть я и родился в самом центре Москвы, проведя здесь лучшие годы жизни - детство и отрочество, но бывать здесь я не любил. Переехав на окраину, я постепенно вжился в её яблоневые сады с пением майских соловьев. Мне нравились новостройки, разбросанные на пустырях, густо заросших крапивой, полынью и лопухами. Открыв окно, я слушал пение лягушек, мычание коров и ржание лошадей одновременно, а в новом доме долго сохранялся чистый запах первой окраски. Переехав фиг знает куда, я получил в качестве компенсации право кататься на лыжах в настоящем лесу, собирать грибы недалеко от дома и рыбачить в десяти минутах ходьбы от места жительства. И если бы не колоссальное количество шпаны и хулиганья всех мастей, то все было бы абсолютно чудесно. Но не всё коту масленица: увы, но в спальный район я переехал в пубертатный период своего развития, а потому борьба за место под солнцем накрыла меня с головой. Позже, уже отучившись и став психологом-стрессологом, своим немалым успехам в профессии я во многом был обязан именно школе жизни подранка, когда все набрасывались на одного, а помочь было некому. Здесь без смекалки и силы убеждения не обойтись. Подростки и нагловаты, и трусоваты одновременно - они почти никогда не выходят драться один на один, попросту дрейфят. Этот шубутной народец - всегда стайный, и бьют, и грызут они коллективно и отвечают так же, а потому наличие сильной мускулатуры здесь вторично. Если не сумеешь отвертеться, то будешь бит не одним, а сразу всеми. Девчонок это заводит, а ребята, видимо, заводятся от того, что завелись их подруги. Более жестокой среды в социуме, чем эта, не сыскать. Многие из нас ходили тогда на каратэ в местные додзё, но ни ёко в полете, ни мае-гири не помогали. Мальчик, отучившийся в школе каратэ полгода, успевал лишь поклониться хулиганам. Известно, что в уличной драке правил не бывает, это вам не спорт, а потому в ход идет всё, что попадает под руку, а значит, дело это серьезное. Чтобы дать достойный отпор, надо было тренироваться и тренироваться, а времени на это не хватало, вот и спасал интеллект. Среди районной шпаны попадались и интеллектуалы. Не знаю, зачем всё это им было нужно, но довольно скоро я понял, что как раз с такими и следовало договариваться. Получить одобрение какого-нибудь Коляна с Квартала или Санька с Товарки, а лучше завести знакомство с ними - означало получить право на более или менее спокойную жизнь. Обычно, перед тем как обчистить, шпана интересовалась, знаешь ли ты такового или нет. В случае положительного ответа жали руку, в противном случае - обирали как липку, и если не давали в глаз, то, считай, тебе очень повезло. Благодаря своим успехам в школе я завел знакомство с некими Хагой и Седым, давая им списывать контрольные, что помогло дотянуть до восьмого класса без выбитых зубов, сломанных ребер, носа, челюстей и благополучно перейти в девятый, а там и в институт. Кстати, Хага и Седой в 90-е стали лидерами среди братвы, обзавелись БМВ, поставили железные двери и стеклопакеты в квартирах, а спортивные костюмы сменили на малиновые пиджаки и золотые цепи поверх черных водолазок. Вместо пива и портвейна от них запахло Хьюго Боссом, Лакостой и Кензо: народ их зауважал, но слухи поползли разные. На сегодня их судьба мне неизвестна. Поговаривали разное: и что оба, отсидев, уже за границей, и что теперь начальниками заделались... А кто-то говорил - сгинули. Что ни возьми - всё подходит.
За воспоминаниями добрался до родной Плющихи, свернул в тенистый четвертый Ростовский и направился к двухэтажному дому своего друга.
- Дядь, закурить не найдется? - неожиданно услышал я почти девчачий голос.
Из под арки вынырнул малой лет двенадцати, а второй, со скейтом , ждал его чуть поодаль.
- Не курю, - произнёс я, как бы извиняясь, и сделал пару шагов вперёд.
Видимо из-за того, что не встречал, парень явно мною заинтересовался:
- А вы откуда, что-то я вас не видел, - то ли вопросительно, то ли утвердительно окликнул он меня.
Я остановился, подошел поближе и объяснил, что когда-то здесь жил, а теперь иду к своему другу вот в этот дом.
- А, к дяде Коле: знаем-знаем такого, хороший мужик, - заверил он меня и кивком головы показал куда надо идти.
- Серёга! Седой! Давай заканчивай, - окликнул его второй малый, - чего к мужику пристал? Делать что ль нечего? Давай поехали!
Хмыкнув, Седой, видимо получивший прозвище за то, что белобрыс, не прощаясь исчез в глубине двора. Скрипнула дверь подъезда, и оттуда появилась женщина в шелковом китайском халате времен Великого кормчего с чихуахуа в руках. Поставив созданьице по имени Фредди на землю, она смерила меня взглядом бывалого метрдотеля и хрипло поинтересовалась:
- Мужчина, закурить не найдётся?
Не дождавшись ответа, достала сотовый и стала набирать номер. Фредди замер, как вкопанный и уставился на меня, как звездочет на комету.
Утро было по-весеннему теплое. Сквозь молодую листву в переулок медленно пролезало солнце. Его свет, пропитанный терпким запахом тополиного клея, сползал до самого асфальта и как бы нехотя по нему размазывался. Из кухонного окна приятеля послышались сигналы точного времени. По привычке я начал их считатать...
- Фредди, а ты чё сел-то? А ну, давай, гуляй! Мне на работу, а он расселся, - недовольным голосом окликнула пса хозяйка и слегка подтолкнула его мысом тапка.
Отпрыгнув в сторону, Фредди сделал лужицу на асфальте и как-то сразу ожил, пару раз тявкнув для порядка.
- Простите, такое с нами бывает, - сконфузилась местная мадам Вонг и пояснила: эти "чайхуа" - какие-то придурковатаые, но лично мне нравятся… А вам?
Терентiй Травнiкъ. Из книги "Блокнот для записей".
Хоть я и родился в самом центре Москвы, проведя здесь лучшие годы жизни - детство и отрочество, но бывать здесь я не любил. Переехав на окраину, я постепенно вжился в её яблоневые сады с пением майских соловьев. Мне нравились новостройки, разбросанные на пустырях, густо заросших крапивой, полынью и лопухами. Открыв окно, я слушал пение лягушек, мычание коров и ржание лошадей одновременно, а в новом доме долго сохранялся чистый запах первой окраски. Переехав фиг знает куда, я получил в качестве компенсации право кататься на лыжах в настоящем лесу, собирать грибы недалеко от дома и рыбачить в десяти минутах ходьбы от места жительства. И если бы не колоссальное количество шпаны и хулиганья всех мастей, то все было бы абсолютно чудесно. Но не всё коту масленица: увы, но в спальный район я переехал в пубертатный период своего развития, а потому борьба за место под солнцем накрыла меня с головой. Позже, уже отучившись и став психологом-стрессологом, своим немалым успехам в профессии я во многом был обязан именно школе жизни подранка, когда все набрасывались на одного, а помочь было некому. Здесь без смекалки и силы убеждения не обойтись. Подростки и нагловаты, и трусоваты одновременно - они почти никогда не выходят драться один на один, попросту дрейфят. Этот шубутной народец - всегда стайный, и бьют, и грызут они коллективно и отвечают так же, а потому наличие сильной мускулатуры здесь вторично. Если не сумеешь отвертеться, то будешь бит не одним, а сразу всеми. Девчонок это заводит, а ребята, видимо, заводятся от того, что завелись их подруги. Более жестокой среды в социуме, чем эта, не сыскать. Многие из нас ходили тогда на каратэ в местные додзё, но ни ёко в полете, ни мае-гири не помогали. Мальчик, отучившийся в школе каратэ полгода, успевал лишь поклониться хулиганам. Известно, что в уличной драке правил не бывает, это вам не спорт, а потому в ход идет всё, что попадает под руку, а значит, дело это серьезное. Чтобы дать достойный отпор, надо было тренироваться и тренироваться, а времени на это не хватало, вот и спасал интеллект. Среди районной шпаны попадались и интеллектуалы. Не знаю, зачем всё это им было нужно, но довольно скоро я понял, что как раз с такими и следовало договариваться. Получить одобрение какого-нибудь Коляна с Квартала или Санька с Товарки, а лучше завести знакомство с ними - означало получить право на более или менее спокойную жизнь. Обычно, перед тем как обчистить, шпана интересовалась, знаешь ли ты такового или нет. В случае положительного ответа жали руку, в противном случае - обирали как липку, и если не давали в глаз, то, считай, тебе очень повезло. Благодаря своим успехам в школе я завел знакомство с некими Хагой и Седым, давая им списывать контрольные, что помогло дотянуть до восьмого класса без выбитых зубов, сломанных ребер, носа, челюстей и благополучно перейти в девятый, а там и в институт. Кстати, Хага и Седой в 90-е стали лидерами среди братвы, обзавелись БМВ, поставили железные двери и стеклопакеты в квартирах, а спортивные костюмы сменили на малиновые пиджаки и золотые цепи поверх черных водолазок. Вместо пива и портвейна от них запахло Хьюго Боссом, Лакостой и Кензо: народ их зауважал, но слухи поползли разные. На сегодня их судьба мне неизвестна. Поговаривали разное: и что оба, отсидев, уже за границей, и что теперь начальниками заделались... А кто-то говорил - сгинули. Что ни возьми - всё подходит.
За воспоминаниями добрался до родной Плющихи, свернул в тенистый четвертый Ростовский и направился к двухэтажному дому своего друга.
- Дядь, закурить не найдется? - неожиданно услышал я почти девчачий голос.
Из под арки вынырнул малой лет двенадцати, а второй, со скейтом , ждал его чуть поодаль.
- Не курю, - произнёс я, как бы извиняясь, и сделал пару шагов вперёд.
Видимо из-за того, что не встречал, парень явно мною заинтересовался:
- А вы откуда, что-то я вас не видел, - то ли вопросительно, то ли утвердительно окликнул он меня.
Я остановился, подошел поближе и объяснил, что когда-то здесь жил, а теперь иду к своему другу вот в этот дом.
- А, к дяде Коле: знаем-знаем такого, хороший мужик, - заверил он меня и кивком головы показал куда надо идти.
- Серёга! Седой! Давай заканчивай, - окликнул его второй малый, - чего к мужику пристал? Делать что ль нечего? Давай поехали!
Хмыкнув, Седой, видимо получивший прозвище за то, что белобрыс, не прощаясь исчез в глубине двора. Скрипнула дверь подъезда, и оттуда появилась женщина в шелковом китайском халате времен Великого кормчего с чихуахуа в руках. Поставив созданьице по имени Фредди на землю, она смерила меня взглядом бывалого метрдотеля и хрипло поинтересовалась:
- Мужчина, закурить не найдётся?
Не дождавшись ответа, достала сотовый и стала набирать номер. Фредди замер, как вкопанный и уставился на меня, как звездочет на комету.
Утро было по-весеннему теплое. Сквозь молодую листву в переулок медленно пролезало солнце. Его свет, пропитанный терпким запахом тополиного клея, сползал до самого асфальта и как бы нехотя по нему размазывался. Из кухонного окна приятеля послышались сигналы точного времени. По привычке я начал их считатать...
- Фредди, а ты чё сел-то? А ну, давай, гуляй! Мне на работу, а он расселся, - недовольным голосом окликнула пса хозяйка и слегка подтолкнула его мысом тапка.
Отпрыгнув в сторону, Фредди сделал лужицу на асфальте и как-то сразу ожил, пару раз тявкнув для порядка.
- Простите, такое с нами бывает, - сконфузилась местная мадам Вонг и пояснила: эти "чайхуа" - какие-то придурковатаые, но лично мне нравятся… А вам?
Терентiй Травнiкъ. Из книги "Блокнот для записей".