Несколько лет назад, на презентации одной из моих книг, испанский журналист Микаэль С. вполне резонно заметил, что большинство очерков и эссе, написанных мною, рассчитано на людей, чья жизнь идёт к завершению, а потому ни о какой созидательной функции моей литературы речи быть не может. Тот, кто её воспринимает, уже не борцы, а молодёжи она непонятна по причине её возрастной неподготовленности. На какого читателя я рассчитываю? – поинтересовался он.
С точки зрения журналистского делопроизводства вопрос абсолютно естественный, но никак не для писательского мировосприятия. Дело в том, что я пишу не для того, чтобы формировать группы своих читателей или конкретизировать те или иные процессы в обществе, дабы высветить их в необходимом для среднестатистического постижения тоне, а только потому, что не могу этого не делать. Внутренняя сила и знания заставляют меня заниматься тем, чем я занимаюсь не один десяток лет. Это не работа, а служение, причём служение по призванию. У меня ни разу не было сомнения в том, что я занимаюсь не своим делом. Коллеги по цеху иногда называют меня либертатным журналистом, что означает нечто вроде свободного до невозможного, и они, признаюсь, не так уж и далеки от истины. Сознательно избегая любой политической оттеночности в том, чем занимаюсь, прежде всего я хочу выразить своё личное понимание происходящего. В этом нет никакой самонадеянности, а скорее присутствует естественное желание внести в мировую сокровищницу культуры свою, пусть и крошечную, каплю любви к этой жизни. Это можно сравнить с листом на дереве, который в совокупности с себе подобными образует крону и при этом имеет свой уникальный размер и форму. Мой писатель и поэт не тот, кто меняет этот мир, а тот, кто его дополняет, а насколько верно, могут судить только время и Бог. Единственное требование, которое я применяю к себе, — это быть и оставаться честным. И кажется, это мне удаётся. Я не причастен ни к каким течениям и организациям, никого не поддерживаю и не противлюсь никому и ничему, за исключением того, что претит нравственным императивам моей совести и чести. Не знаю, как дальше, но пока всё это даёт мне свободу жить и поступать так, как подсказывает мне моё сердце.
Терентий Травник. Из книги "В нужную сторону".
С точки зрения журналистского делопроизводства вопрос абсолютно естественный, но никак не для писательского мировосприятия. Дело в том, что я пишу не для того, чтобы формировать группы своих читателей или конкретизировать те или иные процессы в обществе, дабы высветить их в необходимом для среднестатистического постижения тоне, а только потому, что не могу этого не делать. Внутренняя сила и знания заставляют меня заниматься тем, чем я занимаюсь не один десяток лет. Это не работа, а служение, причём служение по призванию. У меня ни разу не было сомнения в том, что я занимаюсь не своим делом. Коллеги по цеху иногда называют меня либертатным журналистом, что означает нечто вроде свободного до невозможного, и они, признаюсь, не так уж и далеки от истины. Сознательно избегая любой политической оттеночности в том, чем занимаюсь, прежде всего я хочу выразить своё личное понимание происходящего. В этом нет никакой самонадеянности, а скорее присутствует естественное желание внести в мировую сокровищницу культуры свою, пусть и крошечную, каплю любви к этой жизни. Это можно сравнить с листом на дереве, который в совокупности с себе подобными образует крону и при этом имеет свой уникальный размер и форму. Мой писатель и поэт не тот, кто меняет этот мир, а тот, кто его дополняет, а насколько верно, могут судить только время и Бог. Единственное требование, которое я применяю к себе, — это быть и оставаться честным. И кажется, это мне удаётся. Я не причастен ни к каким течениям и организациям, никого не поддерживаю и не противлюсь никому и ничему, за исключением того, что претит нравственным императивам моей совести и чести. Не знаю, как дальше, но пока всё это даёт мне свободу жить и поступать так, как подсказывает мне моё сердце.
Терентий Травник. Из книги "В нужную сторону".