Думаю, что у человечества есть только три вида праведных смерти: смерть по старости, смерть по болезни, если она не вызвана пристрастиями ко всякого рода отравам, и смерть от несчастного случая, по сути — от непредвиденности. Всё остальное можно назвать самоубийством, начиная с гибели от рискованных трюков и заканчивая войной. Война есть самое массовое самоубийство! И в самом деле, не за ягодами же идут на войну, да ещё с оружием. Воюя, ты допускаешь, что тебя убьют, а значит, провоцируешь собственное самоубийство. И те, у кого не раскрылся парашют при коммерческом прыжке, и любители экстрима, чья жизнь оборвалась в расцвете сил, — всё это самоубийцы, разве что слегка прикрытые известной долей оправдания. Мой знакомый расстался с жизнью, несколько лет занимаясь сознательным риском для неё. Посчитали, что несчастный случай, а у меня до сих пор хранится его дневник, где он детально изучает и описывает всё, что делал. Это полное драматизма эссе он назвал «На вечную память». Вообще-то суицид — это всегда история, и очень непростая. Моя жена, болея диабетом и видя, как люди угасают в коме, в свое время попросила меня, если с ней это случится, то убедить врачей отключить аппарат поддержания жизни. С нею это случилось, но в Америке, и она лежала на аппарате. Мне в Москву звонил её друг, доминиканец (он врач-реаниматолог) и просил моего согласия. Почему именно я должен был это сделать? Видимо, у неё с ним был разговор на эту тему. Я не дал согласия, хотя это и была её воля — последняя воля. Её тело было перевезено в Россию и похоронено на одном из столичных кладбищ в храмовой ограде. За год до этого, там, в Лос-Анжелесе, застрелился, разочаровавшись в эмиграции, её друг (имя не называю) — виртуознейший скрипач, совсем молодой... Она не признала это самоубийством, а скорее — подвигом сильного человека. Что ж, может оно и так, потому как самоубийство — не всегда слабость, и добровольно уйти из жизни не каждому по плечу. Кто-то неумный сказал: «Нет человека — и нет проблем», но всё как раз наоборот – проблем ещё больше, и идут они по всем ветвям рода, потому как род делит на себя эту общую вину. И всё же самоубийство —это ошибка, не говорю, что грех, но бесконечно горькая, фатальная ошибка и обязанность живущих молиться о тех, кто её совершил. В церковь идти не надо... Молиться следует дома, что, собственно, церковь и советует.
В последние годы у меня были статьи если и не в поддержку самоубийства, то во всяком случае — с попыткой хоть как-то оправдать поступок человека, скажем, измученного бесконечной и неистерпимой болью, а таких немало. Сталкиваясь с этим и детально изучая каждый случай, я силился найти хотя бы одно разумное замечание, которое могло бы оправдать подобные страдания. В голове вертелось известное: Бог, мол, испытаний не по силам не даёт. И когда случалось то, о чем здесь идет речь, то я пытался понять: а входит ли в компетенцию известной установки то, что по силам мог оказаться и подобный уход из жизни. Возникали сомнения от нерешения ситуации, и на помощь приходило величайшее: на всё воля Божия! А сердце добавляло: и даже на это...
Терентий Травник. Из книги "Больше, чем почти".
В последние годы у меня были статьи если и не в поддержку самоубийства, то во всяком случае — с попыткой хоть как-то оправдать поступок человека, скажем, измученного бесконечной и неистерпимой болью, а таких немало. Сталкиваясь с этим и детально изучая каждый случай, я силился найти хотя бы одно разумное замечание, которое могло бы оправдать подобные страдания. В голове вертелось известное: Бог, мол, испытаний не по силам не даёт. И когда случалось то, о чем здесь идет речь, то я пытался понять: а входит ли в компетенцию известной установки то, что по силам мог оказаться и подобный уход из жизни. Возникали сомнения от нерешения ситуации, и на помощь приходило величайшее: на всё воля Божия! А сердце добавляло: и даже на это...
Терентий Травник. Из книги "Больше, чем почти".