А оно бьётся и бьётся. Бьётся, чтобы мы просыпались каждое утро, бьётся, чтобы мы могли поцеловать своих детей и родителей, выпить стакан простой воды, откусить от сочного яблока и, шмыгнув носом, подойти к окну, потянуться и посмотреть в небо. Оно бьётся и бьётся. Бьётся, чтобы мы успели встретиться с друзьями, сходить на работу, съездить отдохнуть, посмотреть фильм, дослушать мелодию и дочитать книгу. Чтобы кошка на наших коленях мирно спала, а дачные цветы были политыми. Бьётся, чтобы мы дослушали песню у походного костра и чтобы глаза наши встретились со случайным взглядом влюблённого в нас попутчика. Бьётся, чтобы можно было вытерпеть болезнь, простить обидчика, войти в храм и поблагодарить Господа. Бьётся, чтобы нам можно было кому-то пообещать, о чем-то помечтать, что-то запланировать и перенести часть чего-то на следующий раз.
А оно бьётся и бьётся, наше трудолюбивое и бесконечно ответственное сердце. Бьётся, когда мы ссоримся и плачем, обманываем и негодуем, когда пьём, курим, травимся наркотиками, сплетничаем и предаем, когда садимся пьяными за руль и бесшабашно прыгаем с парашютом, когда смотрим в оптический прицел, взводим курок, стреляем... Когда бинтуем кровоточащие раны, болтаем культей и не понимаем, как это могло случиться.
Оно бьётся... Оно делает свою работу, делает так, как никто из нас никогда-никогда не делал и не сделает работы своей. Делает потому, что не просто нас любит, а любит по-настоящему, потому что оно оттуда, где по-другому не умеют и не знают, потому что оно - от Бога.
Оно бьётся, любит, страдает, болит, понимая, что надо биться, биться до последнего, ибо без этого нам, таким дерзким, наглым, самоуверенным, разгульным, страстным смельчакам-героям, ну просто никак нельзя. Оно даёт нам полную свободу и продолжает биться, понимая, зачем и для кого мы заряжаем ружьё или достаём нож, понимая, что мы сегодня прогуляем работу, но придумаем себе оправдание, понимая все наши хитрости, подлости, трусости, слабости... Оно всё-всё видит, понимает, терпит и всё равно бьётся. Оно нас любит и прощает, прощает и любит...
И только тогда, когда приходит черный ангел смерти и целует его, оно вздрагивает и останавливается, позволяя нашей душе покинуть тело и ещё долго-долго смотрит ей вслед, в ночное, полное звёзд небо, пока душа не достигнет его и не станет одной из его звёзд.
И тогда приходит белый Ангел любви, берет в свои ладони остановившееся сердце, согревает его, и оно тает в его руках, тает до маленького-маленького зернышка. И тогда белый Ангел несёт это зернышко Богу и Тот вкладывает его в только что зачатого человечка. Белый Ангел делает взмах крылами, и сердце вновь начинает биться. И оно бьётся и бьётся, слыша, как будущая мать думает о ребенке, как отец целует её. Оно бьётся, чувствуя посетившие их сомнения. Они ссорятся, а оно бьётся, бьется, бьется…
И тогда вновь приходит белый Ангел, приходит и помогает совсем еще крохотному сердечку, успокаивая женщину и поддерживая мужчину. В такие минуты в душах всегда царит покой.
Белый Ангел исчезает, а маленькое зёрнышко-сердечко еще долго-долго смотрит своими бусинами-глазками в ту сторону, где дрожит облачко света, где еще совсем недавно был его Ангел-спаситель, смотрит, пока не услышит, как тихий мужской голос произносит: вот и слава Богу… И едва различимый женский вздох его поддерживает: аминь.
Терентiй Травнiкъ.
Из книги «Tabulas», 2017
А оно бьётся и бьётся, наше трудолюбивое и бесконечно ответственное сердце. Бьётся, когда мы ссоримся и плачем, обманываем и негодуем, когда пьём, курим, травимся наркотиками, сплетничаем и предаем, когда садимся пьяными за руль и бесшабашно прыгаем с парашютом, когда смотрим в оптический прицел, взводим курок, стреляем... Когда бинтуем кровоточащие раны, болтаем культей и не понимаем, как это могло случиться.
Оно бьётся... Оно делает свою работу, делает так, как никто из нас никогда-никогда не делал и не сделает работы своей. Делает потому, что не просто нас любит, а любит по-настоящему, потому что оно оттуда, где по-другому не умеют и не знают, потому что оно - от Бога.
Оно бьётся, любит, страдает, болит, понимая, что надо биться, биться до последнего, ибо без этого нам, таким дерзким, наглым, самоуверенным, разгульным, страстным смельчакам-героям, ну просто никак нельзя. Оно даёт нам полную свободу и продолжает биться, понимая, зачем и для кого мы заряжаем ружьё или достаём нож, понимая, что мы сегодня прогуляем работу, но придумаем себе оправдание, понимая все наши хитрости, подлости, трусости, слабости... Оно всё-всё видит, понимает, терпит и всё равно бьётся. Оно нас любит и прощает, прощает и любит...
И только тогда, когда приходит черный ангел смерти и целует его, оно вздрагивает и останавливается, позволяя нашей душе покинуть тело и ещё долго-долго смотрит ей вслед, в ночное, полное звёзд небо, пока душа не достигнет его и не станет одной из его звёзд.
И тогда приходит белый Ангел любви, берет в свои ладони остановившееся сердце, согревает его, и оно тает в его руках, тает до маленького-маленького зернышка. И тогда белый Ангел несёт это зернышко Богу и Тот вкладывает его в только что зачатого человечка. Белый Ангел делает взмах крылами, и сердце вновь начинает биться. И оно бьётся и бьётся, слыша, как будущая мать думает о ребенке, как отец целует её. Оно бьётся, чувствуя посетившие их сомнения. Они ссорятся, а оно бьётся, бьется, бьется…
И тогда вновь приходит белый Ангел, приходит и помогает совсем еще крохотному сердечку, успокаивая женщину и поддерживая мужчину. В такие минуты в душах всегда царит покой.
Белый Ангел исчезает, а маленькое зёрнышко-сердечко еще долго-долго смотрит своими бусинами-глазками в ту сторону, где дрожит облачко света, где еще совсем недавно был его Ангел-спаситель, смотрит, пока не услышит, как тихий мужской голос произносит: вот и слава Богу… И едва различимый женский вздох его поддерживает: аминь.
Терентiй Травнiкъ.
Из книги «Tabulas», 2017