Почему… Почему многие вещи, пришедшие в жизнь человека, по сути те, коим он и дал существование своими желаниями, обретя их за годы подчас непосильных трудов, живут и переживают своего хозяина? Просто вещи, и просто предметы, не обладающие той силой жизни, силой души и любви, что присущи здесь, на земле, самому обыкновенному человеку, живут и здравствуют в то время, как он навсегда покинул этот, так горячо любимый им, мир.
На стене моего кабинета уже не одно десятилетие отбивают время, сохраняя ход, часы моего прадеда, а я до сих пор сижу в кресле своих дедов и читаю книги, подаренные ими в детстве, но от хозяев не осталось и следа... Есть лишь место последнего их пристанища и память о них, скроенная из воспоминаний тех, кто пока еще жив.
Размышляя над этим, понимаешь, насколько нелепы и тщетны те старания людей, а подчас и страсти, та суета и те ссоры, и даже те краткие радости, что выстроены вокруг обретения нами незатейливого жилья и скромной его обстановки, каковой, в конечном счете, возобладала и моя семья. Посещая всякий музей, остается только догадываться, сколь много бессмысленных напряжений и трудностей понесли те, кто рвался к обладанию земными благами, кто выстраивал свою карьеру и рвался к иллюзорной и тленной значимости. Да, это приносило хозяевам временное удовлетворение, но стоило ли оно того, чтобы человеку положить за него ни много ни мало, но все время и силы своей, необычайно короткой, земной жизни.
И всё-таки, какими бы здравыми ни казались тебе, мой уважаемый читатель, эти рассуждения, какими бы верными они ни были, но жизнь-таки просто обязывает всех, пришедших в нее, обживаться, строиться, накапливать и приумножать. И это стремление, пусть и отчасти, является правильным. Этим повелением жизнь, разумеется, не обошла и меня. Помнится, какое-то время, учась в институте и позже, уже закончив его, я, как и многие из моего окружения, охотно обуючивался, с интересом посещал магазины и базары, со знанием дела и удовольствием делал ремонт, строил дачу и даже, пусть и в меру, но следил за велениями моды. В общем, делал всё то, что полностью вкладывается в понятие известных выражений: «идти в ногу со временем», «стать и быть современным человеком», "чтобы все было, как у людей». Ни в коей мере не спорю с этим. Более того, позволю себе заметить, что многое из перечисленного мною, возможно, и правильно, но сие, все-таки, не есть правило, а если даже и правило, то с одним, но огромным исключением: все это рано или поздно имеет конец.
Сегодня, перешагнув свой пятидесятилетний рубеж, я понимаю, что многое, еще не так давно обозначаемое мною, как правило, не есть таковое, а правилом следует считать ранее названное мною исключение из него - то, что «всё, рано или поздно, имеет конец». Ко всему замечу, что это исключение становится аксиоматичным, если к нему добавить определение, которое напрашивается само собой - земное. Да, все верно, ибо земное действительно смертно, тленно, конечно. Так почему же человек так упорно усердствует в приумножении именно тленного?
Всю юность свою искал я ответ на этот вопрос, но так и не нашел его, и только на рубеже своих тридцати лет, встретив любовь Божию, которая однажды и сразу растеклась теплом по моему вопрошающему сердцу, я вдруг понял, что ответ есть, и он - у Бога. Через какое-то время я встретил в Евангелии слова Христа о сокровищах иного Царствия, которое Господь называл истинным. Помню, что тогда не обратил особого внимания на сии слова, но прошло время, и я к ним вернулся. Помню, как все чаще и чаще вычитывал я и повторял эти напоминания. Вскоре мне открылось, что этими благами Господь называет все дела и мысли, коим Он, Господь, следует и Сам. И то, в чем человек соответствует Его жизни, он и наследует после смерти.
Так что же всё-таки нужно человеку, что нужно мне, нужно моей душе, чтобы наконец понять и осознать то, ради чего я пришел в этот мир? Осознать, чтобы отойти от того непроходимого тупика, который надгробным камнем обозначает и завершает жизнь всякого. Рождение и смерть - единственные две реальности, которые случаются с каждым из нас, всё остальное - в рамках общего допуска и, априори, временное. Но видится сегодня мне, что смерть - не просто конец земного бытия, но, прежде всего, это встреча с Богом, начало чего-то иного, неведомого человеку в его земной жизни. Во всей полноте Своей Господь открывается именно усопшему - так подсказывала мне и тому научала меня моя душа на протяжении долгих лет странствий в поисках этого ответа; так думает она и сегодня, так говорят все те люди, которые посвятили всю свою жизнь поиску ответа на один только вопрос - вопрос о смысле их жизни. Читая их труды, я понимаю, что они не ушли в сторону, не запутались в витиеватых суждениях ума, а неуклонно шли по зову и свету своего плачущего и очищающегося сердца, и ответ им был дан. Ответ им дал Господь. И это не просто теория, и не домыслы досужих практиков и мечтателей, это - знание!
В дни всякой своей скорби я понимал, что если и есть боль души, то возникает она от связи этой самой души с мирским, со всем тем, что тленно, и потому сковывает её и меня в правах обладания радостью, а посему я решительно раздавал и отдавал все нажитое мною в поте лица и, поверьте, приходило мне облегчение. И если заканчивались мои, пусть маленькие, но богатства, то я продолжал отдавать и отдавать, кому заботою, а кому теплом и вниманием своими.
Так, постепенно, пришло и ко мне осознание нового, и в иной смысл облеклось искомое мною все эти долгие годы. Сегодня я вновь пишу об этом, дабы ты, мой добрый читатель, случайно встретив эти страницы, обратил-таки своё внимание на них и не по назиданию, а по умилению своему внимал написанному. И если узнанное тобою станет тебе в помощь в горестях твоих, то, значит, не зря была прожита мною эта прекрасная, созданная для любви и только для неё, жизнь.
Терентiй Травнiкъ. 3 ноября 2017 года. Из книги «Tabulas».
На стене моего кабинета уже не одно десятилетие отбивают время, сохраняя ход, часы моего прадеда, а я до сих пор сижу в кресле своих дедов и читаю книги, подаренные ими в детстве, но от хозяев не осталось и следа... Есть лишь место последнего их пристанища и память о них, скроенная из воспоминаний тех, кто пока еще жив.
Размышляя над этим, понимаешь, насколько нелепы и тщетны те старания людей, а подчас и страсти, та суета и те ссоры, и даже те краткие радости, что выстроены вокруг обретения нами незатейливого жилья и скромной его обстановки, каковой, в конечном счете, возобладала и моя семья. Посещая всякий музей, остается только догадываться, сколь много бессмысленных напряжений и трудностей понесли те, кто рвался к обладанию земными благами, кто выстраивал свою карьеру и рвался к иллюзорной и тленной значимости. Да, это приносило хозяевам временное удовлетворение, но стоило ли оно того, чтобы человеку положить за него ни много ни мало, но все время и силы своей, необычайно короткой, земной жизни.
И всё-таки, какими бы здравыми ни казались тебе, мой уважаемый читатель, эти рассуждения, какими бы верными они ни были, но жизнь-таки просто обязывает всех, пришедших в нее, обживаться, строиться, накапливать и приумножать. И это стремление, пусть и отчасти, является правильным. Этим повелением жизнь, разумеется, не обошла и меня. Помнится, какое-то время, учась в институте и позже, уже закончив его, я, как и многие из моего окружения, охотно обуючивался, с интересом посещал магазины и базары, со знанием дела и удовольствием делал ремонт, строил дачу и даже, пусть и в меру, но следил за велениями моды. В общем, делал всё то, что полностью вкладывается в понятие известных выражений: «идти в ногу со временем», «стать и быть современным человеком», "чтобы все было, как у людей». Ни в коей мере не спорю с этим. Более того, позволю себе заметить, что многое из перечисленного мною, возможно, и правильно, но сие, все-таки, не есть правило, а если даже и правило, то с одним, но огромным исключением: все это рано или поздно имеет конец.
Сегодня, перешагнув свой пятидесятилетний рубеж, я понимаю, что многое, еще не так давно обозначаемое мною, как правило, не есть таковое, а правилом следует считать ранее названное мною исключение из него - то, что «всё, рано или поздно, имеет конец». Ко всему замечу, что это исключение становится аксиоматичным, если к нему добавить определение, которое напрашивается само собой - земное. Да, все верно, ибо земное действительно смертно, тленно, конечно. Так почему же человек так упорно усердствует в приумножении именно тленного?
Всю юность свою искал я ответ на этот вопрос, но так и не нашел его, и только на рубеже своих тридцати лет, встретив любовь Божию, которая однажды и сразу растеклась теплом по моему вопрошающему сердцу, я вдруг понял, что ответ есть, и он - у Бога. Через какое-то время я встретил в Евангелии слова Христа о сокровищах иного Царствия, которое Господь называл истинным. Помню, что тогда не обратил особого внимания на сии слова, но прошло время, и я к ним вернулся. Помню, как все чаще и чаще вычитывал я и повторял эти напоминания. Вскоре мне открылось, что этими благами Господь называет все дела и мысли, коим Он, Господь, следует и Сам. И то, в чем человек соответствует Его жизни, он и наследует после смерти.
Так что же всё-таки нужно человеку, что нужно мне, нужно моей душе, чтобы наконец понять и осознать то, ради чего я пришел в этот мир? Осознать, чтобы отойти от того непроходимого тупика, который надгробным камнем обозначает и завершает жизнь всякого. Рождение и смерть - единственные две реальности, которые случаются с каждым из нас, всё остальное - в рамках общего допуска и, априори, временное. Но видится сегодня мне, что смерть - не просто конец земного бытия, но, прежде всего, это встреча с Богом, начало чего-то иного, неведомого человеку в его земной жизни. Во всей полноте Своей Господь открывается именно усопшему - так подсказывала мне и тому научала меня моя душа на протяжении долгих лет странствий в поисках этого ответа; так думает она и сегодня, так говорят все те люди, которые посвятили всю свою жизнь поиску ответа на один только вопрос - вопрос о смысле их жизни. Читая их труды, я понимаю, что они не ушли в сторону, не запутались в витиеватых суждениях ума, а неуклонно шли по зову и свету своего плачущего и очищающегося сердца, и ответ им был дан. Ответ им дал Господь. И это не просто теория, и не домыслы досужих практиков и мечтателей, это - знание!
В дни всякой своей скорби я понимал, что если и есть боль души, то возникает она от связи этой самой души с мирским, со всем тем, что тленно, и потому сковывает её и меня в правах обладания радостью, а посему я решительно раздавал и отдавал все нажитое мною в поте лица и, поверьте, приходило мне облегчение. И если заканчивались мои, пусть маленькие, но богатства, то я продолжал отдавать и отдавать, кому заботою, а кому теплом и вниманием своими.
Так, постепенно, пришло и ко мне осознание нового, и в иной смысл облеклось искомое мною все эти долгие годы. Сегодня я вновь пишу об этом, дабы ты, мой добрый читатель, случайно встретив эти страницы, обратил-таки своё внимание на них и не по назиданию, а по умилению своему внимал написанному. И если узнанное тобою станет тебе в помощь в горестях твоих, то, значит, не зря была прожита мною эта прекрасная, созданная для любви и только для неё, жизнь.
Терентiй Травнiкъ. 3 ноября 2017 года. Из книги «Tabulas».