Понимаю, насколько бесценен человеческий опыт. Всякий раз, завершая встречу с читателями, в особенности если аудитория молодая - наше, российское студенчество, полное пытливости, смелости и оправданной дерзости - я даю слово, что скоро они увидят мою книгу размышлений и воспоминаний, но не простых мемуаров, а рассуждений, пропущенных через сердце с ответственностью и любовью.
Как-то так я вижу дух этого вида творчества. Работа в данном направлении ведется, причем не один год, но требования, предъявляемые мною к содержанию, велики, и менять это я не собираюсь. Понимаю, что надо писать и написать так, чтобы юный читатель, а то и писатель, открывая книгу, расправлял крылья и дерзал… к жизни.
В свое время, когда я еще учился в институте, мама однажды предложила мне почитать одну из книг Юрия Трифонова. Мама была из книгочеев, и в особенности ценила публицистику. Скажу сразу, что книга меня не просто потрясла, а более того, она по-настоящему влюбила в себя, влюбила в открываемый ею жанр литературы. По вполне понятным причинам, заняться им я тогда не мог: не хватало ни мастерства, ни жизненного опыта, а потому пошел я по пути изучения, но… психологии. Впрочем, получив соответствующее образование, я, увы, так и не захотел обосноваться на этом поприще, и спустя годы вновь обратился-таки к литературному творчеству, и именно к публицистике. Окончательно и бесповоротно подвели меня к этому жанру словесности труды Константина Паустовского, с которыми я самым тщательным образом познакомился, когда готовил материалы о нем для своей радио-программы "Культурное наследие России".
Сегодня из-под моего пера вышла не одна сотня статей, при этом по праву и Трифонова, и Паустовского считаю своими и провозвестниками, и учителями в литературе.
Терентiй Травнiкъ. Из книги "Нomopolysemos"
Как-то так я вижу дух этого вида творчества. Работа в данном направлении ведется, причем не один год, но требования, предъявляемые мною к содержанию, велики, и менять это я не собираюсь. Понимаю, что надо писать и написать так, чтобы юный читатель, а то и писатель, открывая книгу, расправлял крылья и дерзал… к жизни.
В свое время, когда я еще учился в институте, мама однажды предложила мне почитать одну из книг Юрия Трифонова. Мама была из книгочеев, и в особенности ценила публицистику. Скажу сразу, что книга меня не просто потрясла, а более того, она по-настоящему влюбила в себя, влюбила в открываемый ею жанр литературы. По вполне понятным причинам, заняться им я тогда не мог: не хватало ни мастерства, ни жизненного опыта, а потому пошел я по пути изучения, но… психологии. Впрочем, получив соответствующее образование, я, увы, так и не захотел обосноваться на этом поприще, и спустя годы вновь обратился-таки к литературному творчеству, и именно к публицистике. Окончательно и бесповоротно подвели меня к этому жанру словесности труды Константина Паустовского, с которыми я самым тщательным образом познакомился, когда готовил материалы о нем для своей радио-программы "Культурное наследие России".
Сегодня из-под моего пера вышла не одна сотня статей, при этом по праву и Трифонова, и Паустовского считаю своими и провозвестниками, и учителями в литературе.
Терентiй Травнiкъ. Из книги "Нomopolysemos"