Безусловно, что тема эта не для молодых, а больше для моего теперешнего окружения, точнее , для тех, кому за пятьдесят, а еще лучше, если за шестьдесят… Так вот, всякий человек желает в этом возрасте еще пожить и дожить, как он говорит, до старости. Мне даже те, кому к восьмидесяти, нередко говорят именно эти слова: хотим дожить до старости. Даже то, что до глубокой – не добавляют. Ну да ладно… А говорю я это к тому, чтобы понять самому, а может, и кому-то еще пригодится мысль о том, что дожить до старости — это совсем не такая уж радужная перспектива, как принято считать. Дожить до семидесяти и больше - это означает похоронить многих и очень многих из тех, с кем шел рука об руку всю свою жизнь, и это еще далеко не всё. Дожить до старости означает столкнуться с непониманием и отчужденностью не только твоих детей и внуков, но и вообще самого себя, ибо у природы иные планы на твою прыткость, и в гроб ложатся, а не запрыгивают с беговой дорожки. Нет, это не черный юмор, но и не розовая придумка, а жизнь со всей вытекающей из её щелей простотой.
Нынешний мир катастрофически увеличивает продолжительность жизни, превращая её радости из толстых макарон в долгоиграющую лапшу. Главное, это дотянуть, а там, если не порвется и не лопнет, то посмотрим, хотя смотреть, в общем-то и некуда, ибо впереди — сами знаете что.
Конечно, рассуждать на подобные темы в виде геронтологических этюдов можно сколь угодно долго и даже выразительно, но суть ни в этом, а в том, чтобы, достигнув определенного положения стабильности и состоятельности, постараться притормозить, дабы оценить свои силенки и перенаправить остатки туда, куда еще их можно направить. И это не означает, что вот пойду на пенсию и вдоволь набегаюсь по театрам, или наконец-то отосплюсь. Оно вряд ли получится, поскольку в театры скорее всего не потянет, тем более в таком количестве, на которое вам намекали ваши, пока еще молодые аппетиты, да и старческую бессонницу покамест на берег не спровадили. Вот и вывод из этого простой: умней, умней и еще раз умней, дабы на финишной прямой не убежать на штрафную дорожку или , того хуже, не рвануть в обратную сторону, благо тестостерона в шоколаде, силикона, гуттаперчи, пенопласта, папье-маше да и просто опилок предостаточно.
И всё-таки куда податься взрослому человеку на склоне лет? Скажу безо всяких шуток – в самого себя! Кстати, стоит зайти подальше, а это (кто не знает) и есть войти в самого себя. Тогда точно не достанут. И это не просто форма речи, а грамотное во всех отношениях решение: направиться туда, где по рекомендации Спасителя вас ожидают богатства, задепозитированные вами на всю вечность. И опять не шучу, ибо туда никто не пролез, а значит, всё в целости и сохранности, и они есть (уверяю вас) у каждого из нас. И это — богатства собственной души! Вот с них и надо начинать восхождение, точнее, спуск с вершины удовольствий в долину мудрости. Самое правильное дело для тех, кто попал в страну под названием Пенсильвания, а по-простому — пенсия! Так что спешите делать добро – изумительные слова на все случаи жизни, особенно для тех, кому уже или почти за…
А теперь – внимание! Мало кому известно, что эти, по сути мантрические, молитвенные слова принадлежат не просто русскому человеку, хотя и немецкого происхождения, но ко всему ещё и врачу — Фридриху Йозефу Лаврентиусу Хаазу, известному в России как Фёдор Петрович Гааз, — филантропу и воистину «святому доктору». Так чем же привлек мое внимание этот «святой врач»? Впервые я узнал о нем, учась ещё в институте, и оказалось, что это не сложно. Начитался, нарасспрашивался и принял это всей душой. Позже всегда шел с его учением и миропониманием рука об руку. Можно сказать, что этот человек, прежде всего богослов, завладел моим сердцем и направил его к тому, о чем и сам всегда говорил, а именно к пониманию того, что самый верный путь к счастью не в желании быть счастливым, а в том, чтобы делать других счастливыми. Для этого нужно просто внимать нуждам людей, заботиться о них, помогая им советом и делом, словом, любить их. Эти слова принадлежат человеку, который внес в медицину то, что сегодня называется анамнезом. Любой настоящий врач подтвердит, насколько это необходимо для лечения. Именно с анамнеза и начинается лечение. Всякая болезнь боится точного диагноза, выстроенного на анализах, а главное — на безупречном анамнезе. Зная жизненный подвиг доктора, я, естественно, не мог обойти вниманием его философию, и это сработало. Позже я расширил её собственным опытом , и всё сложилось в гармоничное звучание, ни в коем разе не противоречащее моей вере.
И это стоит знать! Публицист-славянофил Иван Киреевский, любимый мною в своих взглядах, посетив Гааза перед смертью, записал в дневнике: «Был у Гааза. Он умирает. Мы видели его в том положении, в каком он находится уже трое суток: облокотивши голову на руки, сложенные крестом на столе. Ни жалобы, ни вздоха, ни даже дыхания малейшего. Видно однако же по положению тела, что он жив и не спит. Недвижимость душевного спокойствия, не сокрушенного даже страданиями смерти. Удивительно много было у этого человека прекрасного, скажу даже, великого в его безоглядном человеколюбии, и несокрушимом спокойствии. Это спокойствие могло происходить только от крайней, отважной решимости исполнять свой долг во что бы то ни стало». На том и стоим!

Терентий Травник. Из книги «В четыре руки».