Я всегда был из тех, кого удача обходила стороной. И в тот день, когда моя знакомая принесла в храм книгу моих духовных стихов, напечатанную за мои же деньги, дабы распространить её за пожертвования, батюшка, прочитав несколько строк, вернул книжицу назад со словами: вот когда станет Пушкиным, тогда и приносите. В принципе его понять можно и нужно, вот только нечто подобное со мной происходило постоянно. Ни на одно мое обращение к банкам или иным потенциальным спонсорам я не получал ответа. И бывало, что книги, отданные на выставку или фестиваль, например, это был «Золотой витязь», неожиданно терялись и находились, но уже после того, как фестиваль заканчивался. И таких случаев было запредельно много. Помню, как в 90-е я не мог попросить даже в долг на краски у тех, кто имел слишком много, а всё потому, что для них просящий был пустым местом. Они ведь уважали имеющего. Вот только было непонятно, как можно иметь деньги для творчества, если у тебя нет даже начального капитала. Видимо потому, что финансовую систему тогда трясло, кредитов особо и не давали, хотя, может, оно и хорошо.
Обиды и даже досады у меня не было, но присутствовало упорное желание решить задачу, а именно найти такие ходы, чтобы власть не стояла у меня на пути к моему читателю, зрителю, слушателю, на пути к моему народу. Странно? Но такое бывает. И далеко не всегда слуги народа разрешают творческим людям или ученым попасть к народу. Решение простое – деньги! Но что делать, если их нет? Нет именно в таком количестве, чтобы открыть вход к своему читателю. И тогда я решил полностью отойти от властей и заняться исключительно своим творчеством, шлифуя мысль, форму и многое другое каждый день. Деньги нашлись: всё, что было отложено моей мамой на мое будущее, было, по обоюдному согласию, брошено на тиражи и на дарение книг. Продавать было трудно... Просто никто не покупал творения неизвестного автора. Мне потребовалось двадцать лет отказа от всего, что называется обычной жизнью, чтобы наработать нечто, с чем могли бы считаться те, кто имеет право щелчком пальца лишить меня всего, в том числе и свободы. Я хорошо понимал, что быть талантливым в жизни — этого крайне мало. Надо отстоять свой талант, вырастить, поставить на ноги, распространить, и тогда, может быть, тебе будет дана возможность работать не как раб на галере. В середине 80-х я и мои многочисленные знакомые двинулись в сторону самораскрытия, в сторону служения высшим ценностям. И все эти годы я видел, как падают и сходят на нет не просто талантливые, а безумно талантливые люди, идущие рядом со мной. Их было примерно сорок, избранных искусством, но из тех, кто к сегодняшнему дню довел до ума начатое им в юности, осталось только трое. Остальные сошли с дистанции, и во многом это случилось по причине войны с властью. У творческих личностей не получалось находить общие решения с теми, от кого зависело удовлетворение их амбиций. Именно поэтому в свои сорок я полностью отверг такой способ решения задачи. А моё решение было таким: надо работать настолько качественно, чтобы твои труды стали убедительными даже для тех, кто ничего не понимает и не хочет понимать. По-другому пробиться к своему народу я не видел никакой возможности.
Сказать, что я отдался искусству, не сказать ничего. Я не отдался, а бросил всего себя в огонь постижения всех его смыслов и премудростей, пытаясь использовать не только живопись, но и музыку, театр, фотографию и даже науку с философией. Уже тогда я понимал, что отсидеться не получится и никто за тебя не повесит твои картины на стены, не сыграет так, как ты хочешь, и не будет ничего делать, если ты сам не начнешь делать всё или почти всё, что нужно, чтобы твое творчество обрело форму, а по-простому - выжило. Если кто-то в этом сомневается, то пусть знает, что творческий человек не просто волевой, а колоссально, титанически волевой человек. Пути два: либо ты аскет и стоик, и тогда результат возможен. Либо ты впадаешь в гедонизм и путем постоянных гулянок нарабатываешь себе связи, которые, возможно, дадут твоим замыслом место под солнцем. Так поступают в основном артисты сцены, певцы и музыканты, утопая в алкоголе и прочих излишествах. При этом они добиваются результата, выводя свои произведения в люди. Но это не стало моим методом, хотя реально могло бы сократить пути достижения по времени.
Уверяю вас, любой художник мечтает о том, чтобы исключительно рисовать, а всё остальное, начиная от натягивания холстов и выставок - продаж, за него бы делали другие. Об этом же мечтают музыкант, писатель да и все остальные. А все потому, что выставлять свой труд за стены кабинета или мастерской порой гораздо сложнее, чем просто создавать шедевры.
Оглядываясь назад, я не могу сказать, что пожелал бы всем царапать ногтями гранит. И всё же не стану утверждать, что без этого можно обойтись. И скажу, перефразируя классику: никогда не просите помощи у власти. А теперь — самое главное: дослужитесь, доведите до мастерства данное вам свыше, вот тогда они сами вас найдут и сами что-либо предложат. Только в этом случае вы останетесь в единстве со своим внутренним миром и всем тем, что им было создано под вашим именем!

Терентий Травник. Из книги "Родина ".