Был у меня товарищ, глубокий пенсионер, человек странной и очень непростой судьбы, испытавший на себе и голод, и холод, и тюрьму, и выселки куда подальше, и самое настоящее одиночество. Иногда он просил заехать к нему, и когда я появлялся в его доме, то Халыч, как он сам себя называл, видимо, от Михалыча, встречал меня своим излюбленным: "Вот и славно!"
Потом мы пили чаёк, он молча слушал мои новые стихи, завершая каждое своим любимым "вот и славно"…
Человеком он был с опытом, но советов давать не любил: жил так, словно бы и сам изучал жизнь. Как-то раз я попал в ситуацию, которая не имела скорого выхода, и я поделился этим с Халычем. Выслушав, он положил руку мне на плечо и тихо, вполголоса произнёс:
--Знаешь, всё верно. Просто в жизни человека бывают такие периоды, когда ему надо суметь просто жить, и всё. Это когда стучит твоё сердце, сипят лёгкие, движется кровь, сцеживается в пузырь моча и проталкивается по кишкам переработанная еда. Голова работает только на то, чтобы глазеть, слушать и пережёвывать, но жизнь всё равно продолжается. Так вот, если с этим договориться и не ждать ничего большего, то много чего можно понять. Все мы очень недооцениваем саму жизнь, а зря. Жизнь что ручеёк, так пусть себе и бежит. Ты полагайся на эту её водичку, а она всегда куда-то, но вытечет.
- А если не туда, куда бы мне хотелось? - переспросил я.
Помню, как он улыбнулся, очень внимательно посмотрел на меня и завершил разговор:
— Скорее всего, так оно и будет… Это ж жизнь.
С той поры прошло лет двадцать, и много, как говорится, воды утекло. Халыч дожил до девяноста и как-то незаметно помер. Я научился неплохо писать стихи, а вот с жизнью по-прежнему так и не справляюсь. И вот когда она берёт верх, то я сажусь около этого ручейка повседневности, вспоминаю Халыча, ничего не жду, а просто существую, полагаясь на мудрость того, как стучит моё сердце, сипят лёгкие, движется кровь, сцеживается в пузырь моча и проталкиваются по кишкам булочки с маком.
Терентий Травник. Из книги "Переход площади по диагонали".
Потом мы пили чаёк, он молча слушал мои новые стихи, завершая каждое своим любимым "вот и славно"…
Человеком он был с опытом, но советов давать не любил: жил так, словно бы и сам изучал жизнь. Как-то раз я попал в ситуацию, которая не имела скорого выхода, и я поделился этим с Халычем. Выслушав, он положил руку мне на плечо и тихо, вполголоса произнёс:
--Знаешь, всё верно. Просто в жизни человека бывают такие периоды, когда ему надо суметь просто жить, и всё. Это когда стучит твоё сердце, сипят лёгкие, движется кровь, сцеживается в пузырь моча и проталкивается по кишкам переработанная еда. Голова работает только на то, чтобы глазеть, слушать и пережёвывать, но жизнь всё равно продолжается. Так вот, если с этим договориться и не ждать ничего большего, то много чего можно понять. Все мы очень недооцениваем саму жизнь, а зря. Жизнь что ручеёк, так пусть себе и бежит. Ты полагайся на эту её водичку, а она всегда куда-то, но вытечет.
- А если не туда, куда бы мне хотелось? - переспросил я.
Помню, как он улыбнулся, очень внимательно посмотрел на меня и завершил разговор:
— Скорее всего, так оно и будет… Это ж жизнь.
С той поры прошло лет двадцать, и много, как говорится, воды утекло. Халыч дожил до девяноста и как-то незаметно помер. Я научился неплохо писать стихи, а вот с жизнью по-прежнему так и не справляюсь. И вот когда она берёт верх, то я сажусь около этого ручейка повседневности, вспоминаю Халыча, ничего не жду, а просто существую, полагаясь на мудрость того, как стучит моё сердце, сипят лёгкие, движется кровь, сцеживается в пузырь моча и проталкиваются по кишкам булочки с маком.
Терентий Травник. Из книги "Переход площади по диагонали".