Все течет, но не все меняется

Когда я говорю, что моя мама умерла незадолго до своего восьмидесятилетия, то непременно слышу в ответ: хорошо, мол, пожила. Видимо, так оно и есть, потому как была она нравом добрая, духом сильная и при этом моложавая, хотя никакой косметикой не пользовалась, диет не соблюдала, спортом не занималась, да и пенсионеркой была относительной, потому как находилась в почетной отставке. Обычно таких людей смерть сторонится и обходит - до поры до времени - стороной. Будучи госслужащей, она не пользовалась служебным транспортом, не посещала ведомственную поликлинику и не стремилась получать льготные путевки в санатории. Таких обычно ничто не берет, а потому смерть бьет им прямо в сердце: без болезней, без мук и сразу - наповал. Так оно и случилось третьего ноября. Еще накануне вечером мы обсуждали новые мои статьи, строили на предстоящее лето планы ремонта дачи, шутили, а к полудню следующего дня ее впервые в жизни забрала скорая, и уже через два часа мне позвонили из больницы... Спокойный мужской голос, предварительно поинтересовавшись, кем я ей являюсь, сообщил, что они сделали две операции, но она умерла. Впервые я ощутил собственное бессилие - это когда время останавливается и ты вываливаешься из процесса жизни, а прочее уже просто неважно. Моя мама любила говорить, что пока у человека живы родители, то он ребенок, сколько бы лет ему ни было. Взросление происходит одномоментно, с последним выдохом отца или матери.
Этим летом меня, как поэта, пригласили в один из подмосковных детских домов выступить перед детьми. Детей было не более двадцати: рассевшись вокруг меня, они внимательно на меня смотрели не по-детски взрослыми глазами и молчали. «Есть у человека с самого детства карта, карта детства, - начал было я свое выступление, - называю её так, потому что и рисуется она, и прокладывается именно в нашем с вами детстве. Пожалуй, это единственная карта всей нашей жизни. Взрослея, мы продолжаем следовать по карте детства: выбираем себе интересы, отмеченные на ней, следуем привычкам, нанесенным когда-то на неё, останавливаемся в ее пунктах назначения и блуждаем по ее лесам, полям и болотам. Вероятно, она окончательно закрепляется в нас до девятилетнего возраста, а позже только шлифуется, детализируется, но при этом сохраняет все ранние изображенное на ней…» И тут я вдруг неожиданно понял, что передо мной сидят взрослые люди. Тогда я решил отказаться от заранее подготовленной мною программы со стихами для детей, и начал было читать стихи, предназначенные для взрослых, но снова остановился. И задал себе вопрос: почему я должен следовать собственным ощущениям, лишая тем самым ребят их возраста? Они же дети! И тогда на помощь пришла всесильная шутка. Мне удалось пошутить, и ребята развеселились. Не смеялась только одна девочка, но когда я читал стихи, она , не отрываясь, все смотрела и смотрела на меня. После встречи девочка подошла ко мне и сказала, что ей очень нужен папа, и попросила меня им стать. Интересно, если бы мама моя была жива, обратилась бы ко мне эта девочка?

Может быть, я достигну высот, где снега,
Может, дали - и те покорятся,
Но вернуться к родным навсегда берегам
Мне, увы, никогда не удастся.

Потому что суровое время не врёт
И стирает дорогу обратно.
Потому как меня больше детство не ждёт,
Оно так же, как жизнь, безвозвратно…

Терентiй Травнiкъ. Из книги "Блокнот для записей"
(0 пользователям это нравится)