Когда мне говорят, что кто-то пишет плохие стихи, то я всегда поправляю: это не плохие стихи, а взгляд на мир этого человека, и он вам не близок. Проще говоря, это — не ваш литературный фасон. Да, бывает, что мы называем плохими стихи, песни, музыку, картины, спектакли и книги, но это только наше личное ощущение, и смею вас уверить, что и у таких произведений найдется немало ценителей и поклонников.
В 80-е годы прошлого столетия существовала такая группа — «Ласковый май». Пела плохо, откровенно фальшивила, музыка была у них скучная, плохо прописанная в записях, да и тексты никакие, но собирала эта команда детдомовцев стадионы. Почему? Видимо, было в ней нечто притягательное для многих: присутствовал в рецепте своеобразный глютамат натрия, эдакая творческая аминокислота без вкуса и запаха, но возбуждающая нейроны потребителя. Безусловно, это был феномен, и как бы ни хмыкали литературно-музыкальные снобы и эстеты, но факт остается фактом: «Ласковый май» выстрелил и попал в яблочко, почти не целясь.
Кто из нас не знает "Джоконду" - полотно великого флорентийца, ставшее олицетворением земного шедеврализма, но для большинства куда важнее увидеть "Джоконду" в оригинале. Помню разговоры о длиннющей очереди в Пушкинский, когда, в 1974 году, картина впервые приехала в СССР. Мне тогда было десять лет, и я удивлялся разговорам взрослых об этом. Кстати, и по сей день Леонардо известен в мире прежде всего как художник, но гораздо меньше — как архитектор, ученый, изобретатель, писатель, а тем более — музыкант: в общем, как ярчайший представитель «универсального человека», коими славилась эпоха Возрождения. Что касается самой "Джоконды", то, несмотря на её значимость, в России, с моей точки зрения, есть немало не менее достойных аналогов этого произведения, а в чем-то они (для меня ) даже лучше, но при этом такого ажиотажа вокруг них нет и никогда не было. Вспомнить хотя бы «Кружевницу» Василия Тропинина или портреты Константина Маковского, которые сегодня мало кому известны. Видимо, в истории с Моной Лизой есть всё тот же таинственный глютамат, точнее, его аналог с с привкусом чарующего образа самого Леонардо да Винчи. Спорить не будем, ибо работа Леонардо действительно хороша, как и стихи Бориса Пастернака, музыка Прокофьева, Хачатуряна или сценическое искусство Царёва, Ливанова и Борисова. Всё это абсолютно мастерские вещи, а речь, напомню, идёт у нас о плохих… якобы плохих картинах и стихах.
Так где же та грань, что нередко позволяет нам так отзываться о чьих-то, уверен, искренних, от всей души созданных произведениях, да и есть ли она? Не плод ли это нашего дурного настроения, а то и необразованности, поспешности и небрежности в оценке чьих-то трудов? Ведь и по сей день огромная масса людей говорит о живописи импрессионистов, как о мазне, при этом те же люди восторгаются полотнами Шилова, сравнивая их с фотографиями и видя явное с ними сходство, трактуют это как мастерство.
И все-таки критерий существует, и всякое мастерство исходит не откуда-то, а из сердца мастера. Именно душа создавшего, его внутренний мир, точнее, его глубина и богатство, незримо наделяют творение светом, который и притягивает всех нас. Именно оттуда – из глубины души мастера, и идут посылы к восприятию созданного мастером на уровне шедевра. Всё дело в личности и только в ней, в её опыте и опытности, в её способности прощать, любить и жертвовать, в её многогранности и многосторонней образованности. Не скажу этого о «Ласковом мае», но у Леонардо, Ван Гога и Малевича все это точно было, а потому остается и поныне. Так что все дело не в результате, а в самом сказочнике! Именно качество личности создающего, уровень глубины творца в конечном счете и привлекают зрителя и читателя к его произведениям, и чем этот уровень глубже, шире и неподвластнее всякому осмыслению, тем в большей степени востребовано в обществе то, что создано таким человеком. А то, что я называл глютаматом в искусстве, в какой-то степени и в конечном счете является обыкновенным и абсолютно непостижимым шармом.
Терентий Травник. Из книги "Домашнее задание".
В 80-е годы прошлого столетия существовала такая группа — «Ласковый май». Пела плохо, откровенно фальшивила, музыка была у них скучная, плохо прописанная в записях, да и тексты никакие, но собирала эта команда детдомовцев стадионы. Почему? Видимо, было в ней нечто притягательное для многих: присутствовал в рецепте своеобразный глютамат натрия, эдакая творческая аминокислота без вкуса и запаха, но возбуждающая нейроны потребителя. Безусловно, это был феномен, и как бы ни хмыкали литературно-музыкальные снобы и эстеты, но факт остается фактом: «Ласковый май» выстрелил и попал в яблочко, почти не целясь.
Кто из нас не знает "Джоконду" - полотно великого флорентийца, ставшее олицетворением земного шедеврализма, но для большинства куда важнее увидеть "Джоконду" в оригинале. Помню разговоры о длиннющей очереди в Пушкинский, когда, в 1974 году, картина впервые приехала в СССР. Мне тогда было десять лет, и я удивлялся разговорам взрослых об этом. Кстати, и по сей день Леонардо известен в мире прежде всего как художник, но гораздо меньше — как архитектор, ученый, изобретатель, писатель, а тем более — музыкант: в общем, как ярчайший представитель «универсального человека», коими славилась эпоха Возрождения. Что касается самой "Джоконды", то, несмотря на её значимость, в России, с моей точки зрения, есть немало не менее достойных аналогов этого произведения, а в чем-то они (для меня ) даже лучше, но при этом такого ажиотажа вокруг них нет и никогда не было. Вспомнить хотя бы «Кружевницу» Василия Тропинина или портреты Константина Маковского, которые сегодня мало кому известны. Видимо, в истории с Моной Лизой есть всё тот же таинственный глютамат, точнее, его аналог с с привкусом чарующего образа самого Леонардо да Винчи. Спорить не будем, ибо работа Леонардо действительно хороша, как и стихи Бориса Пастернака, музыка Прокофьева, Хачатуряна или сценическое искусство Царёва, Ливанова и Борисова. Всё это абсолютно мастерские вещи, а речь, напомню, идёт у нас о плохих… якобы плохих картинах и стихах.
Так где же та грань, что нередко позволяет нам так отзываться о чьих-то, уверен, искренних, от всей души созданных произведениях, да и есть ли она? Не плод ли это нашего дурного настроения, а то и необразованности, поспешности и небрежности в оценке чьих-то трудов? Ведь и по сей день огромная масса людей говорит о живописи импрессионистов, как о мазне, при этом те же люди восторгаются полотнами Шилова, сравнивая их с фотографиями и видя явное с ними сходство, трактуют это как мастерство.
И все-таки критерий существует, и всякое мастерство исходит не откуда-то, а из сердца мастера. Именно душа создавшего, его внутренний мир, точнее, его глубина и богатство, незримо наделяют творение светом, который и притягивает всех нас. Именно оттуда – из глубины души мастера, и идут посылы к восприятию созданного мастером на уровне шедевра. Всё дело в личности и только в ней, в её опыте и опытности, в её способности прощать, любить и жертвовать, в её многогранности и многосторонней образованности. Не скажу этого о «Ласковом мае», но у Леонардо, Ван Гога и Малевича все это точно было, а потому остается и поныне. Так что все дело не в результате, а в самом сказочнике! Именно качество личности создающего, уровень глубины творца в конечном счете и привлекают зрителя и читателя к его произведениям, и чем этот уровень глубже, шире и неподвластнее всякому осмыслению, тем в большей степени востребовано в обществе то, что создано таким человеком. А то, что я называл глютаматом в искусстве, в какой-то степени и в конечном счете является обыкновенным и абсолютно непостижимым шармом.
Терентий Травник. Из книги "Домашнее задание".