Почему я не очень пестую женскую поэзию о любви? Всё просто – слишком много эмоций и чувств в ней, обращенных на себя любимую – страдающую, забытую, непонятую, но при этом такую классную, хорошую, такую необыкновенную, что только балбес может этого не заметить. Но если копнуть поглубже, то всё далеко не так, а за своеобразной сканью недовольств и страданий скрывается такая громадина требований, что поэтическое слово не выдерживает и меркнет в потоке скрытой ревности, подозрительности и тому подобных украшений обиженной лироносицы. Такова была поэзия о любви у Ахматовой, Ахмадулиной, Казаковой, когда дело доходило до мщения мужчине, не сумевшего понять женской изысканности в области семейного мессианства. Даже при мастерском написании дальше стервозной визгливатости дело не шло, да и задачи такой не ставилось. Главное, чтобы страсти попали сразу в мордасти, а там и куда пониже. Я не могу сказать, что это плохо, просто как-то всё очень понятно, а потому и скучновато, да и не совсем пригодно для строфоделания. Женщина, пользуясь поэтическими инструментами, выносит, а точнее выливает на лист свои чувства, причем сразу и много, при этом не давая никакого шанса мужчине объясниться. Она всё поняла, а значит, решила — так что, парень, извини, будет бить больно и туда, куда запрещено, иначе не выживешь. Анна Ахматова почти безупречно, иначе и не скажешь, ответила сразу за всех на многие годы вперёд. Это ж надо:
А ты думал — я тоже такая,
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Вот они - стихи до визга и соплей. Ещё немного,и на мат перейдёт. Скорей всего мужчина вообще ничего не думал, но поэтесса не унимается и доводит все до естественного абсурда, высвистывая из себя клятву за клятвой, дальше некуда:
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь,
И ночей наших пламенным чадом —
Я к тебе никогда не вернусь.
Так и хочется сказать после этого: больно оно и надо. Или спросить: ну и что дальше-то? Так и будем смаковать эту безысходность, заламывая крылья друг другу? Впрочем, это естественно для человека, далекого от верхнепалубного понимания жизни, а в трюме всё сойдёт. И это не в осуждение говорю, а скорее — с сожалением. Впрочем, Ахматовой в момент написания этого стихотворения было чуть больше тридцати, что почти... Ну хорошо - почти всё и объясняет.
У мужчин в лирике совсем иначе. Конечно, есть и такие, кто по-женски истерит, выливая на бумагу все свои обиды, да ещё с особой ментальной изворотливостью, подобно нынешней флагманше зарифмованных претензий — поэтессе по имени Сола Монова. Вот уж кто лупит по-полной, так это Сола. У мужчин на такое точно кишка тонка, что, может, и не плохо. Мужская претенциозная лирика как началась, так и закончилась на пушкинском «Я вас любил…», и это, надо сказать, хорошо. Видимо, прочитав этот вневременной замес лиры, мужчины смекнули и мудро отошли от бичевания строкой женского пола и методичного нытья по причине собственной брошенности и забытости. Редко, но встречаются такие авторы, кто всё-таки выплескивает обиду на даму червей, да ещё и в стихах. Будем считать, что это не поэзия, а слабость в виде зарифмованной жалобы в товарищеский суд. И как бы вертляво она ни была написана, ничего интересного в ней нет и быть не может. Всё-таки мужчинам не к лицу выпячивание по-женски стервозности и глупости, да ещё и с рафинированной детализацией последней. Но жизнь к поэтам сурова, а потому за весь этот скулёж бьёт и "М" и "Ж". Давая выход эмоциям оставленности, мужчины-таки уберегли поэзию от поругания и ненавязчиво слили накипевшее и наболевшее в песни, где музыка, как хорошая специя, скрыла претенциозно-мелочный душок обиженного лирика, сделав из подсунутого ей стишка прикольный шлягер, а это уже из области удобоваримого, так что не пронесёт, а если и оконфузишься, то не прилюдно. Характерная песня в стихах Майка Науменко «Ты – дрянь» и по сей день остаётся эталоном отмщения пьющего гения изворотливой и до невозможного приземленной чувихе, иначе и не скажешь. Один из лучших зонгов из всего гендерного шедеврализма.
Ты клянчишь деньги на булавки –
Ты их тратишь на своих друзей.
Слава Богу, у таких, как ты,
Не бывает детей.
Ты хочешь, чтоб все было
По первому сорту,
Прости, дорогая,
Но ты бьешь все рекорды.
Ты – дрянь!
Есть такие штуковины и у Мамонова, и у Чигракова, и у Леонидова. У последнего, правда, с выходом хоть на какое-то, но достоинство. А вообще-то поэзия —- это не кулачные бои разнополых , а что-то из совсем другого, когда стоит попытаться соскочить с привычного пошловедения и перейти на несколько иной уровень инстинктуализации бытия, а потому работы здесь, как говорится, ещё непочатый край. Так что даёшь план по выпуску, а выпуск - по плану! Всё, как у нормальных мастеров в словообрабатыващей отрасли родного языка.
Терентий Травник. Из книги "Вверх по течению".
А ты думал — я тоже такая,
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Вот они - стихи до визга и соплей. Ещё немного,и на мат перейдёт. Скорей всего мужчина вообще ничего не думал, но поэтесса не унимается и доводит все до естественного абсурда, высвистывая из себя клятву за клятвой, дальше некуда:
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь,
И ночей наших пламенным чадом —
Я к тебе никогда не вернусь.
Так и хочется сказать после этого: больно оно и надо. Или спросить: ну и что дальше-то? Так и будем смаковать эту безысходность, заламывая крылья друг другу? Впрочем, это естественно для человека, далекого от верхнепалубного понимания жизни, а в трюме всё сойдёт. И это не в осуждение говорю, а скорее — с сожалением. Впрочем, Ахматовой в момент написания этого стихотворения было чуть больше тридцати, что почти... Ну хорошо - почти всё и объясняет.
У мужчин в лирике совсем иначе. Конечно, есть и такие, кто по-женски истерит, выливая на бумагу все свои обиды, да ещё с особой ментальной изворотливостью, подобно нынешней флагманше зарифмованных претензий — поэтессе по имени Сола Монова. Вот уж кто лупит по-полной, так это Сола. У мужчин на такое точно кишка тонка, что, может, и не плохо. Мужская претенциозная лирика как началась, так и закончилась на пушкинском «Я вас любил…», и это, надо сказать, хорошо. Видимо, прочитав этот вневременной замес лиры, мужчины смекнули и мудро отошли от бичевания строкой женского пола и методичного нытья по причине собственной брошенности и забытости. Редко, но встречаются такие авторы, кто всё-таки выплескивает обиду на даму червей, да ещё и в стихах. Будем считать, что это не поэзия, а слабость в виде зарифмованной жалобы в товарищеский суд. И как бы вертляво она ни была написана, ничего интересного в ней нет и быть не может. Всё-таки мужчинам не к лицу выпячивание по-женски стервозности и глупости, да ещё и с рафинированной детализацией последней. Но жизнь к поэтам сурова, а потому за весь этот скулёж бьёт и "М" и "Ж". Давая выход эмоциям оставленности, мужчины-таки уберегли поэзию от поругания и ненавязчиво слили накипевшее и наболевшее в песни, где музыка, как хорошая специя, скрыла претенциозно-мелочный душок обиженного лирика, сделав из подсунутого ей стишка прикольный шлягер, а это уже из области удобоваримого, так что не пронесёт, а если и оконфузишься, то не прилюдно. Характерная песня в стихах Майка Науменко «Ты – дрянь» и по сей день остаётся эталоном отмщения пьющего гения изворотливой и до невозможного приземленной чувихе, иначе и не скажешь. Один из лучших зонгов из всего гендерного шедеврализма.
Ты клянчишь деньги на булавки –
Ты их тратишь на своих друзей.
Слава Богу, у таких, как ты,
Не бывает детей.
Ты хочешь, чтоб все было
По первому сорту,
Прости, дорогая,
Но ты бьешь все рекорды.
Ты – дрянь!
Есть такие штуковины и у Мамонова, и у Чигракова, и у Леонидова. У последнего, правда, с выходом хоть на какое-то, но достоинство. А вообще-то поэзия —- это не кулачные бои разнополых , а что-то из совсем другого, когда стоит попытаться соскочить с привычного пошловедения и перейти на несколько иной уровень инстинктуализации бытия, а потому работы здесь, как говорится, ещё непочатый край. Так что даёшь план по выпуску, а выпуск - по плану! Всё, как у нормальных мастеров в словообрабатыващей отрасли родного языка.
Терентий Травник. Из книги "Вверх по течению".