Юрию Сыркову и его дочке Полине посвящаю…
Поспорил садовый цветок с луговым,
Когда они встретились в вазе…
- Тебя звать-то как? – спросил Георгин, -
Какой-то ты несуразный.
- Меня, колокольчик…
Я в поле расту, с ветром дружу
И сплю под дождем,
По утренней зорьке, лишь солнце взойдет,
Мы песни лесные поем…
Мы песни лесные поем…
На наши песни пчелы летят,
Мы сладкий нектар им даем.
- И в этом призвание цветов?
Вот я, Георгин, красив и силен,
Меня любят все, я в каждом саду.
Я в гости хожу, радую глаз,
Меня покупают,
Тебя просто рвут…
Меня покупают,
Тебя просто рвут…
Я украшение в квартире любой…
И вот мы вместе… странно?
В хрустальной вазе:
Я – император,
Ты – калека хромой?!
Ты – калека хромой?!
Ты говоришь, что ты колокольчик,
А слышал ли ты как колокол бьет?
Молчишь… Умей сказать правду,
Ты – обычный сорняк,
Который мешает нашему роду,
Пшел вон из вазы!
Не пей мою воду…
В окно в это время
Ветер ворвался, да сильный такой,
Что колокольчик еле держался…
- Дзинь! Дзинь! Дзинь!..
- Пойди прочь чернь луговая,
Я вяну в присутствии твоем,
тебе нечего делать в том сосу,
тебе нечего делать в том сосу,
Это я награжден хрусталем.
- Дзинь, - вздохнул колокольчик
И росинку-слезу обронил,
- О, ты прав, Георгин,
Пред твоим цветущим нарядом
Я так мал, ничтожен и гол…
И при сильном порыве ветра
Он подпрыгнул и выпал на стол.
- Дзинь…
Разве моя я с ним пить одну воду?
Он настолько прекрасен, а я кто?
Он прав – чернь луговая…
И кому нужны мои песни?
- Дзинь… дзинь… дз…и…нь…
И с последним вздохом ветра,
Умирая, услышал он звон
Умирая, услышал он звон
Колокольчиков песни струилась
Из щелей, из дверей, из окон.
На окне, в шелковистом тумане,
В керамической вазе букет,
В керамической вазе букет,
И безродная чернь луговая
Напевает прекрасный сонет:
- Дзинь! Дзинь! Дзинь!
Луговая капелла
Пела песню пришедшему дню,
В этой песне была и вера,
И далеки отзвук: Люб – лю!
Эта песня о грустной доле
Сорняка – лугового цветка,
А букет пятилетняя Полли
На рассвете с собой принесла.
февраль 1989
Терентiй Травнiкъ