Куда всё мчится? Знал бы, так ответил.
А впрочем, что изменится, коль так?
Нет ничего, что было-есть на свете,
Что ни прошло б сквозь армию зевак,
Чего бы ни коснулись пересуды
И любопытный взгляд ни донимал.
Как на столах царей меняют блюда,
Так перетряхивает время свод начал:
На замысел накладывает новый,
На то, что получилось, – поновей;
И звенья рвёт и на спор гнёт подковы,
Сбивая с беззащитных лошадей.
Изменчива вода в озёрах тихих,
И снег нестоек в мартовских лучах.
Под известью новизн бледнеют лики
И опадают буквы в кумачах.
Каким бы ни был цвет и правда века,
Какой бы тон ни пестовал лица,
Рождённый, оставайся человеком
До самого, до самого конца!
А значит, оставайся до начала –
До встречи с Богом оставайся им.
И пой, как предназначено живым,
Какая б нота в гамме ни звучала.
И если вдруг сорвёт вражина голос
И смажется финальная строка,
То помни, что зерно родится в колос,
Что жнёт навек Спасителя рука.
А впрочем, что изменится, коль так?
Нет ничего, что было-есть на свете,
Что ни прошло б сквозь армию зевак,
Чего бы ни коснулись пересуды
И любопытный взгляд ни донимал.
Как на столах царей меняют блюда,
Так перетряхивает время свод начал:
На замысел накладывает новый,
На то, что получилось, – поновей;
И звенья рвёт и на спор гнёт подковы,
Сбивая с беззащитных лошадей.
Изменчива вода в озёрах тихих,
И снег нестоек в мартовских лучах.
Под известью новизн бледнеют лики
И опадают буквы в кумачах.
Каким бы ни был цвет и правда века,
Какой бы тон ни пестовал лица,
Рождённый, оставайся человеком
До самого, до самого конца!
А значит, оставайся до начала –
До встречи с Богом оставайся им.
И пой, как предназначено живым,
Какая б нота в гамме ни звучала.
И если вдруг сорвёт вражина голос
И смажется финальная строка,
То помни, что зерно родится в колос,
Что жнёт навек Спасителя рука.
10 августа 2016
Терентiй Травнiкъ