В комнате пахнет больничной палатой,
Сыростью, сухостью, жизни растратой,
Пахнет черняшкой — размоченной, с тмином —
И мандариновым — от мандарина.
Короток век поэтической лени:
Стоит вдохнуть аромата сирени —
И понеслось... Бесполезно держать:
Дайте же, дайте поэту тетрадь!
Двери откройте и окна – свободу
Кликните. Пусть знает, что я очнулся:
Шарик воздушный мой снова надулся:
Нет, не обиделся, просто за годы
Непоправимостей жить научился
Там, где горохом об стену долбился,
Где упирался, взлетев, в потолок,
Где рок из жизни высасывал сок.
Нету восторгов и очарований
В сердце, что предпочитало молчать,
В годы исканий, во дни испытаний
Стихослагая беззвучно в тетрадь.
Короток век поэтической лени:
Временем вновь амнистирован слог.
Слышь-ка: на выход с вещами, брат гений! -
Не задался, знать, назначенный срок.
Снова оно - преломленье сирени!
Май не из тех, что таится в мешке,
А потому — ну-ка, братец мой, гений,
Трогай-ка ты в никуда налегке!
Терентiй Травнiкъ
20 апреля 2020
Сыростью, сухостью, жизни растратой,
Пахнет черняшкой — размоченной, с тмином —
И мандариновым — от мандарина.
Короток век поэтической лени:
Стоит вдохнуть аромата сирени —
И понеслось... Бесполезно держать:
Дайте же, дайте поэту тетрадь!
Двери откройте и окна – свободу
Кликните. Пусть знает, что я очнулся:
Шарик воздушный мой снова надулся:
Нет, не обиделся, просто за годы
Непоправимостей жить научился
Там, где горохом об стену долбился,
Где упирался, взлетев, в потолок,
Где рок из жизни высасывал сок.
Нету восторгов и очарований
В сердце, что предпочитало молчать,
В годы исканий, во дни испытаний
Стихослагая беззвучно в тетрадь.
Короток век поэтической лени:
Временем вновь амнистирован слог.
Слышь-ка: на выход с вещами, брат гений! -
Не задался, знать, назначенный срок.
Снова оно - преломленье сирени!
Май не из тех, что таится в мешке,
А потому — ну-ка, братец мой, гений,
Трогай-ка ты в никуда налегке!
Терентiй Травнiкъ
20 апреля 2020