Москва большая стала - пребольшая,
А я всё к переулкам старым жмусь.
Таких, как я, столица враз лишает
Простого шага в жизни. Ну и пусть!
Я всё равно свое местечко знаю,
Ведь из дворовых я, которых не берёт
Братва к себе, особо та, с окраин, -
Она таких на пораженье бьёт.
Она таких считает простаками,
Интеллигентишками называет их
За то, что те грызут науки камень,
За то, что мысль выкладывают в стих.
Я был из тех, которых не любили
За волосы, за вязку в свитерах,
Нас пареньки с повязками винтили
И гнули в крендель в кепках любера.
Но книги прятать все же успевали
Мы, а потом, конечно второпях,
Но всё равно до дыр мы их читали
В трубе подземной и на Гоголях.
По слухам изучали мы Европу,
Мешая в англо- русский норов свой,
А по стране шатались больше «стопом»,
То в розницу, а то сплошной гурьбой.
Ещё любили чай и сушки к чаю,
И, несмотря на собственный настрой,
Дейнеку от Шагала отличали
И не мутили кон перед игрой.
Сменилась власть, оковы отсырели,
Темницы рухнули, как, впрочем, и дома,
Что в подарбатье куковали, - деньги съели,
Видать, обжориста российская сума.
Вчера стоял и любовался домом -
Последним могиканином - видать
Родной подъезд с угла от гастронома...
- Этаж?
- Второй...
- Квартира?
- Вроде... пять.
Окно, как прежде, пыльное да в краске,
Убогий тюль да пятна на стекле,
А для меня оно - почти что сказка,
А для меня оно - мечта на помеле…
На том окне прискрюченный столетник –
Вояка-горе, ах, ты, Боже мой!
Не отставной, как водится, советник,
И даже не привычный безбилетник.
Давай-ка проще: просто отставной…
Терентiй Травнiкъ
29 января 2019
А я всё к переулкам старым жмусь.
Таких, как я, столица враз лишает
Простого шага в жизни. Ну и пусть!
Я всё равно свое местечко знаю,
Ведь из дворовых я, которых не берёт
Братва к себе, особо та, с окраин, -
Она таких на пораженье бьёт.
Она таких считает простаками,
Интеллигентишками называет их
За то, что те грызут науки камень,
За то, что мысль выкладывают в стих.
Я был из тех, которых не любили
За волосы, за вязку в свитерах,
Нас пареньки с повязками винтили
И гнули в крендель в кепках любера.
Но книги прятать все же успевали
Мы, а потом, конечно второпях,
Но всё равно до дыр мы их читали
В трубе подземной и на Гоголях.
По слухам изучали мы Европу,
Мешая в англо- русский норов свой,
А по стране шатались больше «стопом»,
То в розницу, а то сплошной гурьбой.
Ещё любили чай и сушки к чаю,
И, несмотря на собственный настрой,
Дейнеку от Шагала отличали
И не мутили кон перед игрой.
Сменилась власть, оковы отсырели,
Темницы рухнули, как, впрочем, и дома,
Что в подарбатье куковали, - деньги съели,
Видать, обжориста российская сума.
Вчера стоял и любовался домом -
Последним могиканином - видать
Родной подъезд с угла от гастронома...
- Этаж?
- Второй...
- Квартира?
- Вроде... пять.
Окно, как прежде, пыльное да в краске,
Убогий тюль да пятна на стекле,
А для меня оно - почти что сказка,
А для меня оно - мечта на помеле…
На том окне прискрюченный столетник –
Вояка-горе, ах, ты, Боже мой!
Не отставной, как водится, советник,
И даже не привычный безбилетник.
Давай-ка проще: просто отставной…
Терентiй Травнiкъ
29 января 2019