Вроде биографии

В восемнадцать одет и накормлен
Шел по тонкому льду я вперед,
В девятнадцать я стал сомневаться,
Но а в двадцать  сломался тот лед.
И я начал плавать учиться,
Шел тогда двадцать первый мне год,
Я хотел с этой жизнию слиться,
Выходило все наоборот.
 
Но я шел и разбрасывал камни,
И почти был уверен, что прав,
За спиною смыкалися ставни
Из душистых деревьев и трав.
 
Ночь  слепила своей темнотою,
И у встречных искал я огня,
И расстроил я жизнь неумелой игрою…
В двадцать два – вдруг я встретил тебя.
 
Я узнал, что такое быть рядом,
Я за день научился любить,
И пустырь обернулся вдруг садом,
И сказал я себе: «Надо жить».
В двадцать три – я почувствовал сына.
Он принес мне и мир, и покой.
Никогда я не чувствовал дыма
Над семейною тихой рекой.
 
Ну а в двадцать четыре – был счастлив,
Осознав зачем я живу,
Я растаял в тебе не напрасно,
И храню растворенья слезу.
В двадцать пять – четверть века отмерил,
Сладость встреч и горечь разлук.
Глубину твоих глаз не измерил,
Но запомнил тепло твоих рук.
 
В двадцать шесть – я почти сумасшедший,
В двадцать шесть – я почти неживой,
И хватаясь рукою за небо,
Упираюсь в могилу ногой.
В двадцать семь – распахал это поле,
И посеял на нем новый хлеб,
И лежит на поле том камень –
Сгусток памяти прожитых лет.
 
В двадцать восемь – нашел утешенье,
И побрел дорогой ночной,
ну а камень вдруг стал надеждой,
Обернувшися в небе звездой.
 
1992
Терентiй Травнiкъ
(0 пользователям это нравится)